Супруга для Сима - Джойс Дингуэлл

— Джейн не пойдет.

— Но ведь я говорю о тебе.

— Я… я… — начал Джастин и замолчал.

Он полностью находился под каблуком у своей сестры. В данном возрасте это довольно частое явление, поскольку, как уже замечала Рэнди, особы женского пола созревают гораздо быстрее и всегда доминируют. Пройдет еще год и даже менее, терпение мальчишки лопнет, и все переменится. Рэнди так часто приходилось видеть такое, что она могла бы предсказать срок этой перемены с точностью до дня. Она ласково взъерошила волосы Джастина и стала подбирать слова, с помощью которых его можно было бы заманить на занятия. Применительно к Джастину это должны бы быть слова про планеты, про пояс астероидов и прочие подобные диковины. Однако зрелище, которое должно было пройти перед ее глазами, полностью поглотило внимание Рэнди, да и внимание Джастина тоже.

— Сейчас начнут объезжать лошадей, — возбужденно закричал Джастин, — пойдем посмотрим, это очень интересно!

И они побежали к огражденной площадке, к которой уже вели одну из пойманных лошадей — того самого серебристо-солового жеребца.

— В Испании на корриде существует обычай посвящать быка прекрасной даме, не так ли? — сказал Сим, подойдя к Рэнди. — В таком случае эту лошадь я посвящаю тебе.

— Но, Сим, это же самый дикий жеребец во всем табуне! Мне известно, что и поймать его было труднее всего.

— Да, и именно поэтому мне предстоит работать с ним в первую очередь. Хотя многие из коннозаводчиков утверждают обратное, я убежден, что ум лошадей достоин уважения, и считаю, что, если остальные наши пленники, — при этом Сим указал на табун пойманных в холмах лошадей, которые сейчас с помощью корды были собраны в небольшую беспокойную группу по ту сторону временного загона, — если остальные наши пленники увидят, что все не так уж и страшно, тогда самая трудная часть работы будет позади. «Йенни» получит несколько новых чистокровок, а Мэт сможет внести данный факт в свои реестры.

— Будь осторожен, Сим! — Рэнди буквально умоляла его.

— Обязательно. Иначе я могу потерять слишком много.

Сим тепло и нежно произнес эти слова, коротко коснувшись ее плеча при этом. Затем он вновь подошел к жеребцу, которого держал под уздцы конюх.

Рэнди услышала, как Сим сказал: «Отпусти его».

— Но он очень нервничает, хозяин.

— Я сказал, отпусти!

В голосе Сима появилась властность. Рэнди не приходилось слышать раньше таких интонаций в его голосе. Сим всегда был деликатным, он даже как-то старался не привлекать к себе внимания; она никогда не видела его таким — командующим, отдающим приказы. И Рэнди снова с любопытством подумала, до чего же плохо она знает своего мужа.

А Сим тем временем говорил с лошадью. Его голос звучал убеждающе, даже успокаивающе, однако, как и при разговоре с конюхом, в нем звучала непререкаемая властность. Рэнди увидела, как дрогнули уши солового в знак того, что он услышал команду. Однако при этом соловый не двинулся с места. Совершенно неподвижно он стоял на свободном поводу, а затем, словно подтверждая, что у него есть тот самый Ум, о котором с большим уважением отзывался Сим, жеребец, выждав момент, когда внимание человека ослабнет, крутанул задранной к небу головой и, вырвав поводья из рук Сима, метнулся к противоположной стороне загона. В какой-то миг Рэнди показалось, что он перепрыгнет ограждение, но такое было не по силам даже скакуну со способностями солового. Жеребец остановился, а затем всем телом ударил в ограду.

«Что ж, — подумала Рэнди, — обратив свой гнев на ограждение, он, по крайней мере, не изувечит Сима». Однако взгляд, брошенный ею на своего мужа, показал, что с каждым ударом, доставлявшим мучение жеребцу, Сим тоже испытывает сильную боль. Как завороженная смотрела Рэнди, как Сим, ни на секунду не отводя глаз от солового, дал команду подать аркан. Она видела, как он принял его из рук конюха, а затем, ловко и умело повернувшись всем корпусом, заарканил жеребца одним плавным и безошибочным движением. На какой-то момент Сим позволил соловому встать на дыбы и еще раз ударить копытами о землю, а затем подтянул животное поближе к себе. Однако сам он при этом ни на йоту не изменил своей свободной и расслабленной, но вместе с тем очень устойчивой позы.

И снова начался разговор с лошадью, такой тихий, что Рэнди не могла расслышать ни слова, она только видела, как движутся губы Сима. Затем как-то небрежно, как если бы это было само собой разумеющимся, Сим вскочил на неоседланную лошадь и на какое-то время замер неподвижно. У Рэнди перехватило дыхание, она ждала самого страшного, ждала, что жеребец взбунтуется, протестуя против навалившейся на него неожиданной ноши. Наконец она увидела, что Сим стоит на земле, и почувствовала, что может дышать снова.

Но так продолжалось недолго. Теперь настал самый, как она чувствовала, решающий момент. Видимо, почувствовать на своей спине ношу в виде сидящего на ней человека для лошади не так уж и дико — оба они, и человек, и лошадь, будучи плотью и кровью, как бы дополняют друг друга. Однако ощущение от того, что надевали на него сейчас, а именно от седла и всего, что дополняет его, было совершенно чуждым для полудикого жеребца.

Реакция лошади была мгновенной, но так же мгновенно Сим продолжил свой разговор с ней с прежней рассудительностью и все с той же властной нотой. Явно озадаченный, соловый замер, и в этот миг Сим оказался в седле. Возмущенный жеребец встал на дыбы, а затем помчался вдоль ограждения загона с такой скоростью, что у Рэнди закружилась голова от одного только созерцания этой картины.

Но вот дикарь начал уставать и стал двигаться медленнее. Однако он все равно не хотел расставаться со свободой и вновь устремился к ограждению. На этот раз он перепрыгнул его, а Сим по-прежнему сидел в седле. Соловый и всадник понеслись по равнине, и каждый рывок лошади на неровной местности отдавался болезненным толчком в сердце Рэнди.

Хотя глаза у нее болели от напряжения, она продолжала следить за этой скачкой, равно как и каждый, кто был у загона. Наконец кто-то крикнул торжествующе: «Повернули, повернули!»

Они подъехали, теперь соловый шел легкой рысью, а Сим наклонялся к его голове, похлопывал, поглаживал ему шею, трепал гриву и снова что-то говорил. Поравнявшись с Рэнди, Сим соскочил с солового, а тот стоял на месте, но совсем не в напряженном, как раньше, ожидании. Наоборот, жеребец не сводил своих блестящих глаз с Сима и один раз, хотя Рэнди в это трудно было поверить, ткнулся носом в его плечо. Они стали друзьями.

— Сим, ты просто чудо, — сказала она, выдохнув.

Ее муж улыбнулся, отрицательно качая головой, но Рэнди видела, что Симу приятна ее похвала, и он, поглаживая солового, признался:

— Я очень люблю объезжать лошадей, когда в результате довольными становятся обе стороны!

— Но мне все это не показалось укрощением строптивого коня, — Рэнди ему возразила, — скорее вы знакомились друг с другом.

— А это и есть то, чего я всегда добиваюсь, Миранда. Мне бывает достаточно, если мы просто достигаем какого-то соглашения. И я не люблю само слово «укрощение». Есть в нем что-то фатальное, что-то такое, чего исправить больше уже нельзя. Для меня звучит как «конец».