Угрозы любви - Дженнифер Эшли

— Нет, вы любите море, капитан.

— Любил раньше. Но это время прошло.

— Но вы должны любить море. Должны вставать рано утром и смотреть, как солнце встает над водой, наблюдать за игрой рыб в волнах, думать об экзотических местах, куда вы плывете. И о том, будет ли там на лицах женщин татуировка и будут ли они завязывать узлом свои тела…

— О чем, черт возьми, вы говорите?

— Лорд Рудольф говорит, что женщины в Сиаме могут изгибаться… вот так. — Эванджелина сцепила пальцы и вывернула ладони так, что они оказались под прямым углом к запястьям.

— Я останавливаюсь в портах. Я не смотрю танцы придворных танцовщиц.

— А мне хотелось бы это увидеть. И порты мне тоже хотелось бы увидеть.

— Ну а я от них устал.

— Не может быть! Я никогда не устала бы от такого. Если бы видела все это вместе с вами.

Остин промолчал. Впервые за несколько дней он внимательно посмотрел на Эванджелину. Посмотрел так, будто видел ее насквозь, так что ей захотелось оказаться сейчас где-нибудь в другом месте — только не под этим испытующим взглядом.

— Вы опасная женщина, Эванджелина. Вы говорите такие вещи, которые мне хотелось бы слышать, и заставляете меня верить каждому вашему слову.

— Я не лгу, капитан. Мисс Пейн всегда внушала нам, что честность — самое главное в жизни.

— Ах да, оракул, мисс Пейн… — Он помолчал. — Зачем вы пришли в мою каюту сегодня ночью?

— Вы же знаете. За своим молитвенником.

— Вы в первый раз искали его?

— Да.

— Притворюсь, будто поверил вам.

— Это правда. Я пыталась выпросить у вас книгу, но вы отказали мне. Без причины, считаю.

— И вы решили украсть ее? Думали, я не замечу?..

— Но зачем она вам? Почему вы держите ее у себя?

— Ну… потому, что я не могу позволить вам завладеть большой тяжелой книгой, которую можно превратить в прекрасное оружие.

— Оружие? Стихи из Библии не могут никого ранить.

— Могут, если ударить ими по голове.

— Я никогда не стала бы этого делать.

Подбородок у него дрогнул.

— Ваша невинность очаровательна, сирена. Она заставляет меня отдаться в вашу власть.

— Так вы отдадите мне книгу?

— Нет.

Капитан подошел к шкафам и вернул книгу на место. Затем достал ключ из кармашка жилета вставил в замок и провернул.

Эванджелина вздохнула:

— Как я теперь усну без моей книги?

Глаза его потемнели.

— Я позабочусь об этом.

Он двинулся к своей койке и откинул покрывало. Льняная простыня под ним была аккуратно расправлена. Остин откинул и простыню.

— Идите сюда. — Он поманил девушку к себе.

Сердце ее гулко забилось. Судорожно сглотнув, она приблизилась к койке.

Капитан запустил руку под матрас, вытащил небольшую книжку и протянул ей:

— Это мой молитвенник. Я одолжу его вам, чтобы он помогал вам засыпать, пока мы не придем в Бостон. Он довольно маленький, и я думаю, вы им никого не сможете оглушить.

Остин вложил ей в руку томик в коричневом переплете, согретый теплом его руки. Без сомнения, он привык читать его лежа в постели… В ночной рубашке с расстегнутым воротом, так что виднелась смуглая грудь, покрытая темными завитками.

— Я вызову Сьюарда. Пусть проводит вас в вашу каюту.

Эванджелина покачала головой:

— Нет, я и сама дойду.

— Но я не верю, что вы вернетесь в свою каюту.

— Вернусь. Куда же еще мне идти?

— Могу представить множество мест, где вы сможете попасть в беду. Но знайте: если через пять минут вы не окажетесь в своей каюте, я определенно брошу вас за борт.

Она закусила губу.

— Тогда я утону, и это будет убийство.

— Да.

Их взгляды встретились.

— Вы пытаетесь запугать меня. Но я вас не боюсь, капитан.

— Не боитесь?

— Да, не боюсь. Но я вернусь в свою каюту, раз уж вы этого так хотите. — Она помолчала. — Вы не поцелуете меня на ночь, прежде чем я уйду?

Воцарилась тишина. Его глаза, темные как ночь, пристально смотрели на нее.

— Нет, — ответил он наконец.

Его слова подействовали на нее словно холодная вода на тлеющий огонь. Она хотела уйти, но ноги ей не повиновались. Что ж, тогда она будет стоять здесь, показывая ему, что не напугана и не побеждена.

Девушка медленно протянула руку и провела пальцем по его расстегнутой рубашке. Затем обвела контуры его твердых мышц, словно изучая их. Темные завитки обвивались вокруг кончиков ее пальцев.

— Вы можете быть таким чудесным… — прошептала ' она. — Вы так много прячете в душе, но никогда не позволяете увидеть это другим.

Он стоял как каменный. Она чуть приоткрыла губы, но он не двигался. Тогда она поцеловала его в подбородок, на ощупь — шершавый, словно наждачная бумага.

— Спокойной ночи, капитан, — прошептала она.

Он ничего не ответил. Эванджелина убрала руку и отвернулась, прижав книжечку к груди.

Остин открыл перед ней дверь. Стараясь не смотреть на него, Эванджелина быстро выскользнула из каюты, чтобы не сделать очередную глупость или снова не попросить его о поцелуе.

И Остин тут же закрыл за ней дверь.

Он смотрел, как Эванджелина спешила к лестнице, ведущей к каютам для пассажиров, и видел, как лунный свет поблескивал в стеклах ее очков. Она ушла, но сердце его не забилось ровнее, и холодный ветер не мог охладить его горячую кровь. Ее тихая просьба о поцелуе как эхо раздавалась в его ушах.

Ему страстно хотелось ответить: «Да, да, да!» Хотелось взять ее прямо сейчас, на койке, на полу, не важно, где именно. Обладать ею, утонуть в ней, использовать ее, чтобы избавиться от своих страхов и переживаний… Черт возьми, почему бы и нет?

Эта девушка поймала его в ловушку. Она могла разрушить его карьеру, его жизнь. Он знал это, и все-таки ему потребовались все его душевные силы и напряжение всех мышц, чтобы произнести это одно-единственное слово — «нет».

А потом она коснулась его, ласкала его, понимая, что победила, и не важно, что он говорил или делал.

Ему нужно было оставаться на своем посту и позволить ей забрать эту проклятую книгу.

Эванджелина помедлила на верхней ступеньке лестницы, и Остин вытащил из кармана часы. Скоро будет четыре. Еще несколько секунд — и он догонит ее и затащит к ней в каюту. И он покарает ее, накажет, чтобы показать, кто на корабле главный.