Игра со Зверем. Ход пешкой - Алена Алексина

– Почему Мышка? – наливая еду в тарелку, спросила она.

– Наверное, теперь тебя будут так звать, – шепотом ответил Шлец. – Когда хозяин берет раба, он дает ему имя.

– То есть тебя по-другому зовут? – поразилась собеседница.

– Да. Я Леко. Поторопись, а то господин голодный, – Шлец-Леко подтолкнул нерасторопную прислужницу, и та, осторожно ступая, поднесла ужин капризному повелителю. Ангел подозрительно осмотрел тарелку и приказал:

– Ешь.

Девушка подняла брови, но спокойно зачерпнула ложкой горячее рагу и отправила в рот. Тщательно прожевав, зачерпнула еще раз…

– Достаточно. Пошла вон. – Риэль взял тарелку…

Кэсс шагала, широко улыбаясь и вспоминая, как когда-то в другой жизни спорила с одноклассником, что сможет съесть бутерброд с толстым слоем аджики и не поморщиться. И пусть выиграла она тогда лишь шоколадку, слава о девчонке, не чувствующей горечи и перца, еще долго ходила по школе.

Судорожный вздох, вопль, ругань, и тарелка летит на землю… Вздорная рабыня прощальным жестом провела рукой по волосам. Жалко их. Корни наверняка уже отрасли, и скоро на голове останется лишь темный ежик, а не огненная копна, которая так нравилась Амону.

– Помоги хозяину. Ему плохо, – спокойно сказала девушка, подходя к растерявшемуся Шлецу. – Не в то горло попало.

Она не сопротивлялась. Наоборот, даже безропотно откинула голову, когда сильная мужская рука в очередной раз вцепилась в гладкие непослушные пряди. Он отмахнул слишком много, то ли из ярости, то ли нарочно. Поэтому теперь невольница, облаченная в мужскую одежду, похудевшая и лишившаяся волос, стала похожа на мальчишку-беспризорника, переболевшего тифом.

– Завтра придет пора одежды, – сверкнул глазами разгневанный господин.

– Только тронь… – прошипела девушка и вскрикнула: Риэль, не сдержавшись, ударил ее по лицу.

Скулу опалило болью, удар был столь силен, что мятежница упала и, оглушенная, даже не стала подниматься – сжалась в комочек. Жалкая, раздавленная.

– Так-то лучше, – после недолгого молчания сказал ангел. – Посмеешь жаловаться – пожалеешь. Он скоро устанет от тебя – вы, рабы, годны только на один раз. Принеси мне ужин, нормальный!

Она неловко поднялась и пошла к котелку, борясь с собой.

Нет, не время. Не сейчас.

Принесла ужин и молча отошла. Скула пульсировала от боли. Будет синяк… Но Кассандра даже не пыталась дотронуться рукой до места ушиба. Еще чего! Этого мерзавца радовать? Как же. В глубине души что-то яростно билось, рвалось наружу, словно внутри метался раздразненный дикий зверь. Хм… Зато теперь она понимала Амона – трудно сдерживать инстинкты.

Шлец готовился ко сну, его хозяин и вовсе уже давно и безмятежно дрых, а их вынужденная спутница смотрела на незнакомые созвездия, мигающие с высоты, и думала… Как справиться с тем, кто сильнее тебя? Кому нравится унижать? С кем в прямой схватке ты никогда не выйдешь победителем?

Волей-неволей мысли вновь и вновь обращались к демону, но «счастливая» обладательница стрижки «под бокс» безжалостно гнала их прочь и сжимала кулаки. Сколько еще будет длиться это жалкое ничтожное существование? Неужели придется всю оставшуюся жизнь грызть зубами каждого, кто покусится на ее свободу воли? Девушка не заметила, как на побелевших пальцах заплясали легкие язычки оранжевого пламени. Коварная особа прислушивалась. И господин, и раб дышали ровно, не ворочались, значит, сон их глубок и спокоен. Пора.

– Х… хозяин… – Шлец открывал и закрывал рот, в ужасе глядя на проснувшегося Андриэля.

Кэсс подтянула ближе палку, которую отыскала еще ночью, и продолжила сидеть как ни в чем не бывало. Нет, если Амона волей-неволей приходится терпеть, то два нелюдя, издевающихся над единственной жертвой, – уже слишком. Она не девочка для битья и уж тем более не образец смиренного терпения.

– Что? – Ангел оглядел себя. Все в порядке, одежда на месте. Дотронулся до безбородого лица, ощупал гладкий подбородок. – В чем дело?

– В… в… волосы, – заикаясь, промямлил прислужник и бухнулся на колени, словно был причастен к случившемуся безобразию.

Господин поднес руки к голове и зарычал: вместо длинных волнистых прядей пальцы нащупали неровно отрезанные патлы, торчащие после сна во все стороны.

– Я решила не растягивать удовольствие, – пояснила со своего места мстительница, поудобнее перехватывая вспотевшими руками палку.

Риэль ринулся к ней так стремительно, что, не окажись девушка к этому готова, весь ее мятеж закончился бы сокрушительным провалом. Однако она была начеку и успела отскочить. Мало того, развернувшись в прыжке, еще и приласкала ангела палкой. Никчемное оружие переломилось, в отличие от разъяренного господина. Он отшатнулся и застыл, оценивая свою смехотворную, но такую хлопотную противницу.

– Брось палку.

Этот голос мог остановить кого угодно. Руки Кэсс едва не разжались сами собой. Но в последний миг пальцы судорожно стиснули обломок деревяшки. Почему? За что? Сволочь бездушная, да как он… Девушка обернулась к Амону, но, наткнувшись взглядом на два обнаженных меча, недвусмысленно направленных в ее сторону, замерла. Значит, он на нее с оружием, а она даже палкой не отмахнись? Рабыня громко сглотнула и попятилась. Слева от нее хмыкнул довольный Риэль. Пусть радуется, козявка. Большой и страшный монстр заступился за хилого дружка.

Но почему все шишки опять собирать ей? Что ж это такое! Ей отрезали волосы, дали затрещину, от которой до сих пор звенит в ухе, а щеку дергает, как от флюса, и теперь еще вот это? Этим двум садистам что, больше некого мучить? Она отступила на шаг, потом еще, пока не уперлась спиной в дерево. Поднять глаза на демона не было сил – слишком страшно было отрывать взор от грозного оружия в его руках.

– Брось.

Палка неслышно упала в траву. Взгляд карих глаз метнулся с мерцающих клинков на хозяина, и рабыня вжалась в неровный ствол. Амон был в ярости.

– Подойди.

Из горла вырвался смех вперемешку с рыданием, но девушка подавила истерику. Она поплачет позже. Если останется жива. На подгибающихся ногах подошла к господину, заглянула в льдистые голубые глаза и медленно сказала:

– Он заслужил.

Демон воткнул мечи в землю и, обхватив рукой подбородок невольницы, приподнял ее лицо вверх.

– Верни ей волосы, – негромко приказал он.

– Амон…

– Это приказ. Выполняй.

Затылок Кэсс зачесался, когда на него легли легкие пальцы. Голова сразу стала тяжелее – длинные волосы снова свисали почти до поясницы.

– Что ты еще сделал?

Мысль о пощечине была стремительной, но, прекрасно помня угрозу Амона, Кассандра попыталась загнать ее поглубже и даже опустила глаза. Она не хотела, чтобы из-за нее убивали ангела, пускай и такого гнусного. Лишь надеялась, что Риэль после случившегося оставит ее в покое. Рука на ее подбородке сжалась, причиняя боль. Думать о другом… но как?