Предел не положен - Роберт Энтони Сальваторе

Должен признать, я люблю такие загадки, но меня беспокоит внешнее удовлетворение и признание моего наставника. Итак, еще раз: если верить мудрости магистра Кейна, я состою из того же материала, что и окружающий меня мир, следовательно, мы едины. Все мы и всё вокруг. Выходит, что форму нам придают наши чувства и разум? А как же тогда камни и облака? Им придает форму тоже наш разум?

Я не уверен, что на этот вопрос сможет ответить даже магистр Кейн, но есть еще один неминуемый вопрос к его философии, который, кажется, совсем его не волнует: если все мы едины, все состоим из одного вещества, и в итоге нас ждет единая судьба, какой смысл определять понятия добра и зла? К чему беспокоиться об этих концепциях, если все мы в вечности сольемся воедино? Неужели я должен соединиться с остатками огров? Или демонов?

Но Кейна не тревожит этот вопрос, и его ответ прост, что меня вполне устраивает. По его мнению, Вселенная смещается в сторону добра и справедливости, и высшей наградой для всех нас станет мирное братство. Как говорят сестры и братья монастыря Желтой Розы, это и есть философский и моральный компас, а в выигрыше будут не временные преимущества, а долгосрочные перемены во вселенском масштабе.

Возможно, они правы. А возможно, все это напрасно, и нет ни высшей награды, ни кары, ожидающей за пределами смертной оболочки. Эти ответы предназначены тем, кого, по нашим понятиям, уже нет, – тем, кто вернулся в вечность или пустоту, предназначенную для всех нас. А пока, говорит Кейн, и я тоже, мы должны следовать велениям своего сердца и души. Вера во всеобщую и вечную гармонию не исключает веры в добро, любовь, дружбу и сообщество.

В этом монастыре, приютившемся в Галенских горах в Дамаре, я обрел мир. Истинный мир и удовлетворение, и с этой точки зрения, когда я возвращаюсь домой в Широкую Скамью или Гаунтлгрим, когда я рядом с Кэтти-бри и остальными, я знаю, что стал лучшим другом.

Дзирт До’Урден

Год возрождения народа дворфов (1488‑й по летоисчислению Долин)

– Мы встретимся с ними? – спросила у Верховной Матери Жиндии Кирнилль Меларн, первая жрица Дома Меларн.

Вместе со своими подчиненными – триста пятьдесят солдат Дома Меларн, вполовину меньше гоблинов и порабощенных кобольдов и более сотни драуков, – они вышли из Подземья в центре каменистого, покрытого холмами района, известного под названием Крагс. Всего в нескольких милях от ныне разрушенного поселения хафлингов Виноградная Лоза и бокового входа в дворфский комплекс, где правил король Бренор Боевой Молот.

Важно было не место, где он властвовал, а его тесная дружба с еретиком Дзиртом До’Урденом, которого Жиндия жаждала взять в плен или убить, как и его отца Закнафейна, загадочным образом поднятого из могилы и возвращенного к жизни.

Факт похищения души для Жиндии был величайшим оскорблением ее обожаемой Госпожи Ллос.

– Мы должны, – ответила жрице Жиндия. – Они наше пушечное мясо, необходимое, чтобы выманить дворфов из их нор.

– Зачем они нам? – спросила Кирнилль, оглядываясь на еще пару «солдат», выведенных на поверхность Домом Меларн: двух гигантских големов в обличье пауков. Эти поистине ужасные создания, ловцы, были одними из самых ценных конструктов нижних уровней, используемых лордами демонов и демоническими богинями, и создавались ради главной цели, которой требовалось достичь любой ценой. Ловца делали, чтобы вернуть живым или мертвым одно-единственное существо.

Таких затрат удостаивались лишь самые ценные преступники, и Паучья Королева, богиня Ллос, через своих йоклол передала Жиндии, что Дзирт и Закнафейн того заслуживают.

– А дворфы могут остановить… – нерешительно начала Кирнилль, стараясь подобрать слово для наиболее точного определения могучих существ, – благословенных пауков? А кто-либо другой?

– Не будь такой безрассудной, – одернула ее Верховная Мать Жиндия. – Богиня доверила нам самые ценные конструкты Бездны. – Самонадеянность здесь недопустима.

– Что может остановить их, кроме завершения миссии?

– Их нельзя считать неуязвимыми. Нет, – сказала она, предваряя очередной протест. – Я не склонна недооценивать их мощь. Их создали могущественные владыки демонов, и их следует ценить, как сильнейших союзников, превосходящих все, что мы можем выставить против наших врагов. Но они не бессмертны, и не стоит о них так думать. Да, они обязательно поймают или убьют Дзирта До’Урдена и Закнафейна, но потом они исчезнут, вернутся в Бездну, а мы останемся лицом к лицу с грозным и хорошо защищенным противником.

– Но ты достигнешь вершин величия, Верховная Мать, – с поклоном проговорила Кирнилль. – Ты сделаешь то, чего не добились Бэнры, и когда мы вернемся…

– Когда мы победим двух еретиков, потом завоюем город дворфов и земли вокруг него, мы вернемся с неоспоримой победой. Только тогда я исполню то, чего давно заслуживает Ллос: чтобы главной Верховной Матерью Мензоберранзана стала наконец ее самая преданная и любящая поклонница. Время Бэнров подходит к концу. Пора вернуть истинную преданность Госпожи Хаоса, пора дроу уже обрести подлинную власть над Подземьем, пора запустить щупальца нашего влияния на поверхность, чтобы напомнить еретикам, что мы, а не они, суть избранные существа истинного бога. Но сначала, – резко добавила она, – мы должны защитить то, что имеем. Ловцы учуяли, что Дзирт и Закнафейн где-то поблизости. Без моего контроля – а он заметно слабеет! – они ринутся прямо в тоннели и наткнутся на стены короля Бренора.

– И разрушат их.

– Разрушат, если мы будем умны. Наши союзники среди людей и дворфов вместе с армией демонов, призванных торговцами Дома Ханцрин, отвлекут дворфов, разведают их сильные и слабые места, и, воспользовавшись этим, ловцы из Бездны нанесут королю Бренору и его друзьям чувствительный удар.

– Прости мне мое неблагоразумие, – с очередным поклоном взмолилась Кирнилль.

На лице Верховной Матери Жиндии появилась необычная улыбка – она была искренней. Первая жрица Кирнилль, в прошлом Верховная Мать Дома Кенафин, могла бороться за равное положение, когда ее Дом объединился с Домом Хорлбар, и никогда не оказывала достаточного и искреннего уважения своей сопернице Жиндии. Но все изменилось, когда Жиндия справедливо и безжалостно наказала Аш’алу, третью дочь Кирнилль. С тех пор как они оставили Аш’алу в ванне, где ее тело медленно пожирали личинки, Кирнилль наконец осознала, каково соотношение сил. Именно ради этого Жиндия и решилась на столь жестокую кару. Аш’ала безусловно заслужила свою мучительную и ужасную смерть, но еще важнее было то, чтобы представляющая опасность первая жрица Кирнилль это увидела.

– С такими силами, как у нас, нетрудно поддаться самонадеянности, – изрекла Жиндия, проявляя редкую отзывчивость. – Но, когда будущее видится таким прекрасным, мы должны быть настороже.

* * *

Оба дворфа одновременно вздохнули и покачали головами. Их поведение, манеры и внешность были настолько похожи, что любой посторонний мог бы принять их за отца и сына.