Подарок мертвеца - Шарлин Харрис

Кладбище Святой Маргариты не было таким замусоренным. Траву тут постригли в конце лета, поэтому она была низкой. Пятна света наших фонариков танцевали в темноте, как игривые светлячки, иногда лучи скрещивались, потом уплывая прочь.

Воздух был неподвижным, холодным, настолько холодным, что обжигал руки сквозь перчатки и заставлял меня дрожать. Я надела вязаную шапку и шарф, но нос у меня совершенно замерз. Толливер, в нескольких шагах впереди меня, потер руки и заставил луч своего фонарика затанцевать.

Ночь казалась пропитанной густым ожиданием, от которого у меня мурашки бежали по спине. Я попыталась расслышать за деревьями шум машин на дороге, но крутом царила полная тишина. Я почувствовала укол тревоги.

Конечно же, несмотря на деревья, я должна была видеть свет фар едущих по шоссе машин. Я пошла медленнее, внезапно ощутив, что потеряла ориентацию. Наши фонарики как будто стали светить тусклее. Нужное место было уже близко, но почему- то я не могла его найти. Шум, исходящий от тел вокруг меня, казался необычно ясным и громким для таких старых трупов. Я хотела окликнуть брата, но не смогла.

Внезапно Толливер обеими руками очень крепко схватил меня за предплечье, мгновенно меня остановив.

— Смотри под ноги, — странным голосом произнес он.

Я посветила фонариком вниз. Еще один шаг и я бы упала в открытую могилу.

— О господи! Чуть не свалилась. Спасибо. Ты ничего не слышишь? — прошептала я.

Одна рука скользнула вниз по моей, сжала, потом выпустила. В этой костлявой руке было нечто странное.

А потом я поняла, что свет фонарика Толливера направлен на меня с другой стороны могилы.

Мое сердце заколотилось так сильно, что мне подумалось: его удары могут разорвать грудную клетку. Я опустилась на колени на мягкую, недавно потревоженную землю.

— Видишь? — сказал чей-то голос, хотя я не могла бы определить, откуда он раздался.

С нарастающим чувством ужаса я направила фонарик вниз, в могилу.

В ней было еще одно тело.

Толливер как будто не в силах был сдвинуться с края открытой могилы, и мы оба светили фонариками на труп.

— По крайней мере, я туда не упала, — ухитрилась произнести я. Мой голос прозвучал для меня самой хрипло и странно.

— Он тебя остановил, — заметил Толливер.

— Ты видел его? Ясно?

— Только силуэт.

Даже голос брата был напряженным и задыхающимся.

— Невысокий человек с бородой.

Такое с нами случалось впервые. Это было все равно что прослужить бухгалтером пять лет, а потом внезапно получить ряд незнакомых цифр, которые требуется просчитать за пять минут.

Толливер нетвердым шагом обошел вокруг могилы, чтобы опуститься на колени рядом со мной. Он обхватил меня руками, и мы неистово вцепились друг в друга. Мы дрожали, сильно дрожали — не от холода, а от близости к неведомому.

Я издала тихий звук, ужасно похожий на скулеж.

— Не бойся, — успокоил меня Толливер, и я слегка повернула голову, чтобы сказать, что боюсь не больше, чем он, — значит, ужасно боюсь.

Он поцеловал меня, и меня утешило его тепло.

— Это тонкое место, — сказала я.

— Что-что?

— Место, где иной мир очень близок к нашему, отделен от него только тонкой мембраной.

— Ты снова читала Стивена Кинга.

— Я чувствовала себя странно с того момента, как мы сегодня попали сюда.

— Не так, как тогда, когда мы были тут в первый раз? Вчера?

— Давние трупы всегда ощущаются слегка по-другому в отличие от недавних. Может, я видела смерть более ясно, более подробно.

Я крепче вцепилась в брата. Теперь, справившись с испугом после появления призрака, я боялась множества других вещей. Ну и в историю мы попали!

— Что будем делать с телом, Толливер? Мы ведь не станем звонить в полицию? Мы уже под подозрением.

Я питала по отношению к закону в лучшем случае двоякие чувства. Я не могла обвинять полицейское управление Тексарканы за то, что те не знали, что творится у нас дома, когда я была подростком. В конце концов, мы всеми силами старались это скрыть. Я едва ли могла обвинять их в том, что они не нашли Камерон, ведь я лучше остальных знала, как трудно найти труп. Но теперь, когда я стала взрослой, больше всего на свете я ценила возможность строить свою жизнь так, как я хочу. Закон мог в мгновение ока отобрать это у меня.

— Никто не знает, что мы сюда поехали, — произнес Толливер, словно размышляя вслух, — Никто не вышел отсюда с тех пор, как мы сюда явились. Держу пари, мы можем уйти и не попасться. Но кто- то должен вытащить тело из могилы. Мы не можем просто оставить его здесь.

Я начала успокаиваться.

— Кто это? — спросила я более твердым голосом.

В конце концов, мертвые — мое поле деятельности. Я вовсе не беспокоилась из-за того, что рядом находился труп. Я беспокоилась о другом: вдруг полиция заподозрит, что этот труп — моих рук дело.

— Я не уверен.

Толливер говорил слегка удивленно, как будто с первого беглого взгляда должен был понять, кто лежит в могиле.

— Давай глянем еще раз, — здраво предложила я.

Теперь я почти пришла в себя.

Мы отодвинулись друг от друга и включили фонарики.

Если бы мое сердце могло провалиться еще ниже, оно бы это сделало. Так как труп лежал на животе, я не могла разглядеть лица, но одежда была знакомой. Дерьмо!

— Это доктор Нанли, — сказала я. — Он до сих пор одет так, как тогда, когда схватил меня в отеле.

Я нажала кнопку на часах, чтобы подсветить циферблат. На мое запястье как будто опустился эльф.

— Прошло три часа с того инцидента. Всего три часа. Служащим в вестибюле пришлось поговорить с доктором Нанли, чтобы заставить его уйти, поэтому они вспомнят тот случай. Хуже не придумаешь.

— Во всяком случае, не для него, — сухо произнес брат.

Но он слегка улыбался. В отраженном свете я видела слегка приподнятые уголки его губ. Мне захотелось стукнуть его, но я не была уверена, что сейчас достаточно хорошо владею руками.

— И для нас это тоже плохо, ты права, — признал Толливер.

— Мы оставили отпечатки ног? С тех пор как мы побывали тут вчера, шел дождь?

— Нет, но земля вокруг могилы была перелопачена, и я уверен, что мы повсюду оставили следы. С другой стороны, с тех пор, как ты нашла Табиту, через кладбище прошло столько народу… И мы оба в той же обуви, что и вчера.

— Но тогда тут не было этой перелопаченной земли. Я не знаю, как мы будем объяснять свой визит сюда этой ночью. Ох, мне так жаль, что я тебя в это втянула.