Двум смертям не бывать - Наталья Шнейдер

— По мне, так рано волнуешься, — дернула плечиками Лия.

Эдгара покоробило. Обсуждать такие вещи вслух, да еще при девушке… Впрочем, та вела себя так, будто подобные разговоры — нечто совершенно естественное.

— Вот если еще через год не получится, тогда будет повод беспокоиться, — продолжала она так спокойно, словно обсуждала сегодняшнюю погоду. — Но, думаю, его не будет — оба здоровы, а значит, все сложится.

— Неужели юной деве пристало говорить о подобном? — не выдержал Эдгар и тут же схлопотал от брата ощутимый тычок в бок.

— А что плохого в детях? — удивилась Лия.

— Но… — молодой человек поймал взгляд Рамона и счел нужным заткнуться. — Прошу прощения. Я совсем недавно в этих краях и еще не привык к вашим обычаям. Там, где я вырос, не пристало обсуждать с девицами… причины, приводящие к рождению детей.

— Да, полагаю, лошади у вас не жеребятся, а куры не несут яйца, — хохотнул Амикам. — Но я тоже становлюсь невежлив. Приношу свои извинения. Если хочешь, поговори об этом с Хасаном, когда будешь у него учиться. Он полагает, что, когда боги дали разные обычаи разным народам, они знали что делали. И каждый народ получил те законы, которые лучше всего будут способствовать его процветанию.

— Мне трудно судить о таких вещах, — ответил Эдгар. — До сей поры я не покидал родины и незнаком с чужими обычаями.

— Тогда тем более поговори с Хасаном. Он много странствовал и много видел. И как никто другой умеет объяснить, что нет плохих народов и плохих законов, а есть лишь пристрастный взгляд, желающий видеть лишь то, что «неправильно».

Эдгар поклонился:

— Благодарю за урок — я его запомню.

Амикам кивнул и перевел разговор на придворные сплетни. Рамон, извинившись, отвел брата в сторону. Тот ожидал выволочки, но услышал только:

— Мы с Лией собираемся уходить. Ты с нами или прислать людей тебя встретить?

— Не девица, не пропаду, — ответил Эдгар. Сознавать, что кто-то специально о нем заботится, было непривычно и неловко.

— Ты второй день в незнакомом городе. Пообвыкнешь — будешь ходить один когда и где вздумается, сейчас тут спокойно. Но пока или мы тебя проводим, или, если хочешь здесь остаться, подожди, пока я доберусь до дома и пришлю людей.

— Я с вами. А отец Лии не против?

— Здесь девушка, как только вступает в брачный возраст, сама себе хозяйка. Но я у него спросил — и он не против, — улыбнулся Рамон. — Пойдем, мы тебя проводим.

— А почему не сначала Лию?

— Потому что она хочет потом проехаться верхом по берегу и посмотреть на закат — когда солнце садится в море, это красиво.

Эдгар открыл рот, закрыл, потом все же решился:

— Рамон… здесь так и положено? Это порядочная девушка?

— О чем ты? — изумился тот. Поняв, расхохотался. — Это порядочная девушка. И когда она говорит «покататься верхом и посмотреть на закат», это означает именно то, что сказано: покататься верхом и посмотреть на закат. Захоти она забраться в постель, то сказала бы об этом прямо. Как, впрочем, и большинство местных девушек.

— Но…

— Почему я тебя отсылаю?

— Да. То есть понятно, конечно, — я не знаю язык и обычаи, я не знаю, о чем с ней можно говорить, а что сочтут за оскорбление…

— Поэтому тоже. Но еще и потому, что… — Рамон помолчал. — Потому что я сам не знаю, как себя вести. Я оставил девчонку, которая была совсем как мальчик. В смысле, вела себя как мальчишка — с ней можно было удрать на рыбалку или облазить прибрежные скалы, разыскивая яйца в птичьих гнездах. Даже когда она вступила в брачный возраст… Я ведь уезжал, когда ей было лет четырнадцать, и, как сейчас припоминаю, фигура у нее начала меняться раньше… Но тогда я не обратил внимания, потому что она была… другом. А сейчас… Словом, не знаю. Нужно разобраться. — Он мотнул головой. — Становлюсь косноязычным. Поехали.

* * *

По пути домой Рамон успел трижды проклясть этикет. Неприлично, видите ли, даме являться на бал верхом. Теперь пришлось сперва провожать Эдгара, потом ехать к Лие, ждать, пока там оседлают для нее коня…

— Кажется, до заката мы не успеем. — Рамон подсадил девушку в седло.

— Успеем, если поторопимся. Догоняй!

Они помчались по городу, распугивая редких прохожих. Булыжная мостовая звенела под копытами, разнося эхо по улицам.

— Ворота не закроют? — крикнул Рамон, когда они оказались за стенами. Ночевать на берегу, без оружия и еды, не хотелось.

— Нет, — обернулась Лия. — Уже давненько на ночь не закрывают. Тихо вокруг.

Рыцарь подумал, что надо бы расспросить герцога и Амикама, как только появится возможность. Вместо того чтобы напиваться, а потом маяться с похмелья, лучше бы разузнал, как идут дела. Когда он покидал Аген, в городе можно было безопасно передвигаться в любое время суток, а вот за ворота без надежной охраны старались не высовываться. Похоже, Авгульф не терял времени даром.

Чайки взлетали из-под копыт, кроя всадников последними словами на своем, птичьем языке. Лия придержала коня. Рамон спешился, подхватил ее за талию, помогая спуститься. По большому счету девушка не нуждалась в помощи — они оба знали это, но она и не возражала, а чувствовать себя сильным мужчиной, ухаживающим за красивой женщиной, было, пожалуй, приятно. Рамон хмыкнул про себя — раньше подобные мысли в голову не приходили. Что ж, они оба выросли, придется привыкать. И постараться, чтобы дружба никуда не делась — не так уж много у него друзей, какого бы пола те ни были. Чем дальше — тем меньше. Три года назад он не обратил бы внимания на выходку Дагобера — там, в лагере собирающейся армии. Сейчас… с Дагобером можно было разговаривать как ни в чем не бывало — он, кстати, так и не понял, почему Рамон тогда вызверился — можно было смеяться и пьянствовать. А вот верить ему уже не получалось, и где-то глубоко внутри саднило при мысли об этом. Было бы жаль потерять и девочку… хотя какая она, к бесам, девочка.

Он пригляделся, пытаясь понять, что же в ней — не считая оформившейся фигуры — стало другим. Он едва мог узнать девчонку, с которой — было дело — лазили по деревьям, разыскивая дикий мед. Тогда Рамон относился к ней скорее как к недорослю, тем более что Лие вечно взбредала в голову какая-нибудь каверза — не каждый мальчишка угонится. Вроде бы все то же самое — но взгляд и выражение лица стали неуловимо другими. Рамон попытался было снова увидеть пацанку — не получилось. Перед ним стояла девушка.

— Сколько тебе лет? — невпопад спросил Рамон, убирая ладони с тоненькой талии.

— Семнадцать. А тебе?

— Двадцать.

— Правда? Я почему-то всегда думала, что ты намного старше… лет на шесть, может, даже десять. — Лия засмеялась. — Еще удивлялась, почему такому взрослому дядьке со мной интересно.

Тихо шелестело море, провожая день. Они брели по берегу, болтая без умолку, как когда-то перебивая друг друга. Рамон снял шоссы[22], остывающий песок чуть пружинил, и прибой легонько касался босых ног. Глядя на спутника, и Лия разулась, подоткнула подол платья за пояс, так, чтобы можно было забрести в воду хотя бы по щиколотку.