Похождения Синдбада-Морехода - Шахразада

Вернувшись из четвертого путешествия, я погрузился в наслаждение, которое может даровать родной дом и любимая жена. Дни сменялись днями, недели бежали быстрее минут, а месяцы вот-вот должны были собраться в год. И это был год такого счастья и спокойствия, что душа моя излечилась. Сны о морях и скалах, о страстях и потерях больше не тревожили. Теперь я, подобно всем отцам, беспокоился о том, как растет наш первенец. И всегда рядом была моя несравненная жена, светоч моего сердца и истинная хранительница спокойствия и радости.

Тот день был для меня особенным. Наш малыш сказал свои первые, пока еще малопонятные слова. Слезы застилали глаза. Я возблагодарил Аллаха всемилостивейшего за счастье, которое он подарил. И в этот же час прибежал скороход от халифа.

Моя жена выпрямилась, отдав сына няньке. Ее лицо на миг омрачилось.

– Поручение, которое собирается дать тебе халиф, непростое. Но удача будет сопутствовать тебе. Тебя ждут и потери. Впрочем, не тревожься о них. Ибо не все твои друзья окажутся друзьями, а враги – врагами. Можешь смело отправляться в путь. Мы с сыном будем ждать тебя.

* * *

Халиф как всегда встретил меня в своих тайных покоях. Сейчас он был один.

– Да хранит тебя небесный свод! Да будет благословен день, что дарует радость каждому правоверному.

Я замолчал, ибо видел: какая-то глубокая печаль владеет душой халифа, а пустые славословия только раздражают его. На некоторое время в покоях повисла тишина.

– Знай же, Синдбад, что дошли до нашего величества странные рассказы. Но прежде скажи нам, что слаще всего в этом мире.

– Этот вопрос задавала моя бабушка. Было мне тогда года четыре, и больше всего на свете я любил вяленые финики. И потому сказал: финики. Но бабушка рассердилась и рассмеялась одновременно. «Помни, Синдбад, слаще всего в этом мире познание нового»!

Так ответил я халифу, про себя, однако, удивившись вопросу. Разве не владеет наш халиф всеми сладчайшими дарами, что доступны живущему? Ведь у Гаруна-аль-Рашида, да хранит его небесный свод, есть и власть и золото. Его желания, самые прихотливые и странные, всегда исполняются в мгновение ока. О чем же так печалится наш повелитель? О чем его тяжкие мысли в такой солнечный день?

И словно отвечая на мой незаданный вопрос, повелитель задумчиво проговорил:

– Да, есть у нас и золото и власть, есть и наложницы и жены. Сокровищница наша так же велика, как и тайник с диковинами. Но нам все же кажется, что это все лежит мертвым грузом. Ибо даже диковинами не можем наслаждаться мы в полную силу, не понимая глубинной сути и природы их удивительных свойств.

– Мой повелитель, я тебе уже говорил, что не обретение чуда, которое преподносят тебе, а лишь погоня за знанием достойны всесильного повелителя правоверных.

Удивляясь странным вопросам Гаруна-аль-Рашида, я не заметил, как в тайных покоях появился визирь. Сегодня его голос звучал как-то необыкновенно резко и смело. Потом всесильный Абу Алам повернулся ко мне.

– Здравствуй в этот час, отважный Синдбад-Мореход. Дошло до меня, что сегодня твой сын сказал первые слова.

– Да, всесильный визирь, это так.

– Да будет благословен Аллах милосердный, дарующим счастье нам и нашим детям!

Мне оставалось только поклониться в знак благодарности.

Легкий порыв ветерка всколыхнул шелковые занавеси на окне, и, словно разбуженный свежим дуновением, заговорил наш повелитель.

– Что ж, визирь, погоня за знаниями… Да будет так! Вот наше повеление тебе, Синдбад-Мореход!

И о чудо! Наш повелитель встал и начал легким шагом прохаживаться по длинной затененной комнате. Я знал, что халиф не стар. Знал, что лишь заботы о благоденствии подданных наложили на его лицо морщины и седину на виски. Но сейчас увидел, что это молодой мужчина одного со мной возраста. (А надо вам сказать, братья мои, что в ту пору, о которой я веду рассказ, мне едва исполнилось тридцать пять лет.) Что же заставляло томиться его во дворце, словно льва в клетке? Какие силы удерживали его от странствий по миру? Задав себе эти вопросы, еще не знал я, что ответ получу на них много позже, когда пройдет не один год…

– Знай же, Синдбад, что нубийские купцы, которые привозят деревья и благовония из страны Пунт[10], рассказали нашему величеству о небывалом чуде. На южном берегу великого Серединного моря, там, где полноводная река страны фараонов, называемая Нилом, сливается с морскими водами, стоял некогда маяк невиданной высоты. А в городе у его подножия, в каменном здании, прекрасном как храм, хранились свитки. Здание это называлось библиотекой. Все знания мира, все книги, самые редкие и самые древние, все чудеса мудрости и заблуждения гениев, лежали на каменных полках в деревянных футлярах. Священные животные древней страны фараонов, кошки, недреманной стражей охраняли святилище мудрости от нашествия мышей и крыс. А берегли эту сокровищницу знаний мудрейшие из мудрых, достойнейшие из достойных.

Мой повелитель говорил в полный голос, чего не бывало на моей памяти ни разу. Значит, вот какая мне предстоит задача – привезти эти свитки своему халифу! Но следующие слова привели меня в ужас и недоумение. Чего же хотел от меня повелитель правоверных?

– Но тысячу лет назад, как рассказывают, страшная гроза разразилась над прекрасным городом. И Александрия запылала, как гигантский костер. Дома превращались в кучи серого пепла, гибли целые кварталы. Не пощадил безжалостный огонь и библиотеку. Сгорели изумительной красоты деревянные двери в четыре человеческих роста, сгорели и залы, где любой книгочей мог найти для себя нужную книгу. Рассказывают, что о грядущем пожаре стало известно магу и хранителю библиотеки, которого эллины называли Эратосфеном. Тайными ходами, как говорят, в бесконечную и страшную ночь перед грозой вынес он свитки и футляры из здания и спрятал в лабиринте, что назывался Серапеум[11], – то были тайники храма, посвященного Апису[12], священному быку.

Значит ли это, что теперь мне придется отправиться в тот храм-лабиринт, чтобы привезти свитки? Но оказалось, что халиф еще не закончил своей истории. Я сидел молча, все более погружаясь в мрачные мысли. Сколько же спутников с собой звать? Какими припасами отяготить корабли, которые повезут нас к южным берегам великого Серединного моря? Насколько долгим будет наш путь, если позволит свершиться ему Аллах всесильный, который ведает жизнями правоверных от рождения и до смерти…