Измена в Кремле. Протоколы тайных соглашений Горбачева c американцами - Майкл Р. Бешлосс

Горбачев направил в Баку с миротворческой миссией Евгения Примакова. Бывший корреспондент «Правды» на Ближнем Востоке, тесно связанный с КГБ, Примаков поднялся на высшую ступень в советской академической системе, сменив в 1985 году Яковлева на посту директора престижнейшего Института мировой экономики и международных отношений.

В конце 80-х Примаков стал активно участвовать в политике и примкнул к сторонникам Горбачева на съезде народных депутатов и в Верховном Совете. К 1990 году он вошел в ближайшее окружение Горбачева. Будучи советником главы советского государства в вопросах экономики, обороны и внешней политики, Примаков постоянно подчеркивал, что в прошлом был специалистом по арабскому и исламскому миру. Таким образом, когда на Кавказе вспыхнули волнения, выбор Горбачева, естественно, пал на него.

В Баку Примаков объявил народу, что советские вооруженные силы находятся здесь лишь для защиты интересов национальных меньшинств. Он был освистан. Министр обороны Дмитрий Язов и министр внутренних дел Вадим Бакатин прибыли в Азербайджан на военный командный пост за пределами Баку, где советские войска готовились к наступлению. Сторонники Народного фронта соорудили грубые баррикады из автобусов, чтобы преградить путь «интервентам» из Москвы.

На рассвете 20 января армейские подразделения и войска Министерства внутренних дел прорвали заслон и атаковали город, вступив в перестрелку с митингующими, которые были вооружены винтовками и автоматами. В то время как по официальным данным число убитых равнялось 120, Народный фронт утверждал, что на самом деле погибла тысяча человек.

Выступая по телевидению, советский руководитель оправдывал применение сил подавления. Он называл восставших «погромщиками, организаторами и подстрекателями беспорядков», «антиобщественными и антинародными элементами»…

Буш и Бейкер были не на шутку встревожены тем, что советский руководитель не сумеет надолго удержать власть. Шеварднадзе вынужден был отложить следующую встречу с Бейкером, запланированную на февраль в Москве, с тем чтобы Горбачев мог провести двухдневное заседание Центрального Комитета в надежде укрепить свои позиции. Борис Ельцин во всеуслышание прогнозировал «падение» правительства Горбачева «через несколько месяцев».

Опасаясь, как бы Запад не отвернулся от Горбачева, Шеварднадзе заверил иностранных корреспондентов в Москве, что угрозы свержения нынешнего главы государства не существует.

— Горбачев и политическое руководство страны в целом пользуются поддержкой большинства советского народа, даже при том, что мы испытываем огромные трудности. В магазинах пустуют прилавки, не говоря уже о множестве социальных, экономических и межнациональных проблем.

В течение той недели Горбачев находился на даче в Ново-Огареве — в получасе езды от Москвы. Построенный в 1956 году — с портиком в четыре колонны и с островерхими викторианскими крышами, — этот двухэтажный оштукатуренный особняк был стилизован под русские дворянские усадьбы начала XIX века. Здесь была бильярдная, солярий и кинотеатр — большинство москвичей об этом не догадывалось.

На дачу съехались помощники Горбачева, чтобы помочь ему подготовить основной доклад Центральному Комитету — о реформе партии. Москва полнилась слухами, что Горбачев собирается объявить о выходе из партии. Когда об этой версии сообщила Си-эн-эн, Горбачев публично ее опроверг.

Многие из его сограждан надеялись, что слухи оправдаются.

В воскресенье, 3 февраля, сотни тысяч москвичей вышли на демонстрацию, требуя отмены монополии коммунистов в структурах власти. Толпы людей, собравшиеся перед гостиницей «Москва», где остановились многие члены ЦК, скандировали:

— В отставку! В отставку!

Плакаты гласили: «Коммунистическая партия Советского Союза, мы от тебя устали!» и «72 года пути в никуда». Обращаясь к манифестантам, Борис Ельцин сказал:

— Для партии это последний шанс.

В понедельник утром, 5 февраля, Горбачев сделал доклад на закрытом заседании ЦК.

— Партия сможет выполнять свою миссию политического авангарда, — утверждал он, — лишь при условии коренных преобразований внутри нее и взаимодействия со всеми силами, преданными делу перестройки.

Горбачев рекомендовал внести изменения в советскую Конституцию, чтобы положить конец политическому господству коммунистической партии и открыть путь многопартийной системе. Он призвал к экономическим реформам, к сокращению состава Центрального Комитета на 20 процентов и к созданию нового института исполнительной власти — президентства, которое должно было укрепить его власть. Как объяснил один из прогорбачевских членов ЦК:

— При наличии независимой от партии президентской власти государственный переворот невозможен.

В то время как Шеварднадзе и Яковлев отстаивали Горбачева, а значит, и его программу, он подвергался яростным нападкам как справа, так и слева. Однако единственный голос против горбачевской платформы, как оказалось, принадлежал Борису Ельцину, считавшему, что Горбачев по-прежнему «пытается писать свои предложения обеими руками — правой и левой, — постоянно идя на компромиссы»…

В среду, 7 февраля, пока продолжался пленум ЦК, самолет Бейкера «Боинг-707» приземлился в густом тумане в Москве. Госсекретарь не мог остановиться, как обычно, в апартаментах Спасо-хаус, так как посол Мэтлок предоставил особняк в распоряжение Сюзан Эйзенхауэр по случаю ее бракосочетания с Сагдеевым, после которого должен был состояться прием.

Делегация Бейкера разместилась в современной гостинице «Международная», построенной Армандом Хаммером в преддверии Олимпиады 1980 года, которую Соединенные Штаты и другие страны Запада бойкотировали в знак протеста против советской интервенции в Афганистане. Первая встреча Бейкера с Шеварднадзе была назначена на 7 часов вечера, но так как ЦК все еще заседал, помощники Шеварднадзе попросили госсекретаря приехать в министерство на час позже.

Бейкер сомневался, сможет ли Шеварднадзе сосредоточиться на международных проблемах, будучи слишком поглощенным вопросами внутренней политики. Он постарался так составить тезисы своего вступительного слова, чтобы Шеварднадзе легче было переключить внимание.

На пленуме Центрального Комитета Горбачеву и Шеварднадзе приходилось отбиваться, когда выступавшие один за другим громили их за то, что они слишком часто идут на поводу у Вашингтона. Во время полета в Москву Бейкер сказал помощникам, что хочет помочь Горбачеву и Шеварднадзе путем «разъяснения им сути наших предложений и того, что они отвечают интересам их страны».

Когда в восемь часов Бейкер встретился с Шеварднадзе, его поразило, что, несмотря на тяжелый день, тот был бодр и даже весел. Бейкер начал с того, что горячо одобрил перемены в советско-американских отношениях. На этот раз он намеренно сделал еще один шаг вперед по сравнению с тем, когда уверял Шеварднадзе, что они с Бушем желают перестройке успеха. Сейчас он сказал:

— Мы считаем, что процесс обновления Советского Союза в наших интересах. Он важен и позитивен.