Жизнь после антибиотиков. Чем нам грозит устойчивость бактерий к антибиотикам и нарушение микрофлоры - Мартин Блейзер

Вторая назидательная история связана с формой эстрогена, ДЭС, которую разработали в Оксфордском университете в 1938 году по гранту Медицинского исследовательского совета Англии. Он не был запатентован из-за закона, запрещающего получать прибыль с лекарств, разработанных на государственные деньги. Так что оказался доступен для любой компании, заинтересованной в его производстве. А заинтересовались многие. В 1941 году Управление по контролю за продуктами и лекарствами разрешило использовать его для лечения разнообразных симптомов менопаузы, прекращения лактации после рождения и застоя молока в груди. У ДЭС не было очевидных или важных побочных эффектов, так что в 40-х годах, на волне энтузиазма, врачи стали применять его для лечения различных проблем, связанных с беременностью, в том числе предотвращения повторных выкидышей и смягчения утренней тошноты.

ДЭС появился в эпоху, когда широкая публика верила в силу медицинской науки и доверяла мнению врачей. Реклама в медицинских журналах изображала красивых детишек с цветущим видом, внимательных и улыбающихся. Подразумевалось, что они здоровы именно благодаря тому, что мамы принимали ДЭС. Врачам очень трудно было плыть против течения: многие прописывали его, а крупные компании с репутацией занимались рекламой. Препарат получили не менее 3 миллионов беременных женщин – в США и в других развитых странах. К сожалению, вера в это лекарство не была подкреплена никакими научными данными. Его популярность – чисто заслуга маркетинга.

В 1953 году в American Journal of Obstetrics and Gynecology было опубликовано тщательно продуманное клиническое испытание, показавшее, что ДЭС не оказывает никакого положительного влияния на течение беременности{89}. Постепенно во всех учебниках медицины стали говорить, что он неэффективен. Тем не менее лекарство прописывали еще многие годы. Был хорошо заметен разрыв между рекомендациями медицинской литературы и действиями врачей. Решающее действие оказывали инерция, обычаи и давление коллег. Лекарство было неэффективным, но никто не думал, что оно еще и небезопасно.

Первые проблемы обнаружились лишь в 1971 году, когда врачи из Бостона опубликовали исследование, посвященное очень редкому раку под названием «светлоклеточная аденокарцинома влагалища»{90}. Большинство вагинальных раков развиваются у пожилых женщин, но все случаи этого вида наблюдались у девочек-подростков и молодых женщин. Выяснилось, что матери семи из восьми пациенток, фигурировавших в исследовании, когда-то принимали ДЭС. Заболевшие получили дозу препарата будучи еще в утробе, но последствия проявились лишь 14–22 года спустя. За ними последовали и другие случаи. Сейчас мы знаем, что внутри утробное воздействие лекарства увеличивало риск развития этого рака в сорок раз.

Редкие опухоли, к сожалению, оказались лишь вершиной айсберга. В исследовании 2011 года, которое возглавлял доктор Роберт Гувер из Национального института рака, сравнили совокупные риски женщин, подвергавшихся воздействию ДЭС в утробе и не подвергавшихся. Оказалось, что процент бесплодия среди первых выше более чем вдвое (33,3 против 15,5 %{91}). У «дочерей ДЭС» было меньше шансов родить собственных детей. Кроме того, обнаружились: высокий риск выкидыша во втором триместре беременности (16,4 против 1,7 %), повышенный риск преждевременных родов и всех связанных с ними проблем, а также большее количество случаев раннего рака груди.

У сыновей женщин, принимавших ДЭС, также повышенные риски для здоровья – в частности, проблемы с мужскими половыми органами, например, кисты или неопущение яичек из брюшной полости в мошонку. По некоторым свидетельствам, даже внуки женщин, принимавших ДЭС, испытывают подобные проблемы.

Эти ужасные проблемы не удалось обнаружить раньше, потому что в отличие от случая с талидомидом, эффект проявился лишь десятилетия спустя. Кроме того, у женского бесплодия бывают разные причины. Кто-то должен был выдвинуть гипотезу и провести тщательное исследование, чтобы убедиться, что совокупный риск подобных проблем со здоровьем выше у «дочерей ДЭС». Но теперь все это известно.

Один вывод из этих историй для меня совершенно очевиден. Многие усвоили урок в детстве от родителей: даже если все остальные что-то делают, это не говорит о безопасности действия. Полвека назад для беременных женщин нормальным считался прием ДЭС и талидомида. Сегодня – кесарево сечение и прием антибиотиков. Эти практики получили беспрецедентное распространение.

* * *

Во всем животном мире матери при рождении передают своим детям микробов. Разные виды головастиков получают специфические кожные бактерии от матерей-лягушек, хотя все живут в одном пруду с одним и тем же бактериальным составом. Куриные яйца получают посев микробов из мешочка рядом с прямой кишкой матери-курицы. А дети млекопитающих в течение тысячелетий получают первые микробные популяции, проходя через влагалище матери. Эта передача – критически важный аспект младенческого здоровья и у людей. Но сейчас он в большой опасности.

За последние сто пятьдесят лет деторождение сильно изменилось. Да, роды стали намного безопаснее, чем когда-либо раньше. Оборудование роддомов помогает справиться со многими проблемами, от которых в старину умерло бесчисленное множество младенцев и рожениц. Но вместе с этим невероятным прогрессом пришла и безмолвная угроза, которую мы стали понимать только сейчас. Распространение кесарева сечения и избыточное применение антибиотиков для лечения женщин и новорожденных изменяют состав микробиома, который матери передают детям.