Джокер и палач - Борис Иванов

Енот только горестно усмехнулся:

— Вы, отче, разгуливаете под капюшоном. А мне вот приходится ходить под колпаком...

«Отче» промолчал.

* * *

Гонг!

— Ставки первого раунда, господа. Напоминаю, — каркнула Тася. — Выигравший будет вправе требовать обмена выигранных монет на любой из выставленных на обмен призов. Но только — после партии с Хозяином Игры. Кладите ваши монеты на белую линию...

Гринни выложил первые четыре монеты из своих двенадцати. Три — полученные от Сяна и одну — монету Тимоти. Монету Микаэллы он решил приберечь напоследок. На душе у него скребли кошки.

— Теперь каждый из господ игроков получает на руки по шесть костей. Каких — определит рулетка.

Тася запустила руку в кожаный кисет, оказавшийся уже перед ней, и выбросила на поднос ровно полдюжины совершенно непохожих друг на друга кубиков.

Первая шестерка костей пошла!

Служитель крутанул рулетку.

Ворожба началась. Зрители большей частью зачарованно смотрели на метания блестящего шарика по бешено вращающейся чаше, в отличие от рулетки казино разбитой только на шесть секторов. Игроки просто терпеливо ждали. Возможно, Везунчик и выпендривался каким-то новым способом, но на него не смотрел никто. Гринни — в том числе.

Метания шарика становились все менее и менее паническими. Наконец он с затихающим «глок-глок-глок...» замер в каком-то из секторов. Номера секторов, понятное дело, совпадали с номерами, под которыми значились игроки. Гринни выпал четвертый. Шарик остановился на шестом.

Служитель ссыпал кости перед усатым Ноэлем Ашкенази.

Затем последовали: номер три — Везунчик, номер четыре — Гринни, номер один — Хосе Мартинес, номер пять — Бенедикт Мальта...

Номеру второму — Ване Четному — без закручивания рулетки досталось шесть последних костей, оставшихся в кисете.

Наступила слегка потрескивающая напряжением пауза.

* * *

Гонг!

Первый размен костей.

Размен костей... Первая фаза Игры. Каждый из игроков, пожалуй, без всяких сомнений согласился бы с тем, что размен — это решающий для каждого из них этап Игры (и обязательно становился таковым, но никто не мог сказать точно — в какой момент). У каждого игрока была своя теория насчет того, какой обмен ему выгоден, а какой нет. Каждый стремится набрать в своей «горсти» самый «удачливый» набор магических костей. Фокус Игры состоит в том, что, после того как — ударом гонга, конечно, — будет остановлен размен, решать, кому в Игре оставаться, будут уже сами кости.

Торг между игроками шел на привычном для них языке жестов и обмена короткими, непонятными для непосвященных, фразами. Гринни достался — на его взгляд — неплохой расклад, но парой костей он таки обменялся с Мальтой и Четным. Не поучаствовать в размене было дурным тоном.

Снова прозвучал гонг.

Игроки сложили кости в кожаные стаканы и принялись трясти. Трясли каждый на свой манер. Шептали заклинания. Гринни свой набор магических слов решил оставить напоследок. Всяк знает, что в Игре одно заклинание работает только один раз. Не больше. Первым выкинул свои кости Ашкенази. Последним — Везунчик. Секунд десять игроки рассматривали выпавшие у каждого из них комбинации. Потом Мальта молча налил себе виски, проглотил его, поднялся и вышел из-за стола. Он даже не стал занимать место в зале, чтобы досмотреть, как сложится Игра. Просто повернулся и покинул зал. Везунчик отреагировал на неудачу (а она, как верно угадал Гринни, его постигла) куда как более бурно. Побледнел, хватил об пол стакан с виски и был мгновенно выдворен из зала двумя мордоворотами из охраны.

Самой выигрышной была комбинация Ашкенази. Тася лопаточкой отодвинула выложенные на белую линию монеты к нему.

Гринни потер лоб. По своей силе комбинация, выпавшая у него, была третьей с конца. Он тоже позволил себе глоток виски. И почувствовал на себе пристальный взгляд Секача.

* * *

Гонг!

Второй тайм Игры. Ставки второго раунда.

Теперь в запасе у Гринни остались только его собственные монеты и монетка Микаэллы. Ашкенази — строго по правилам — выставил на Игру весь свой выигрыш, убрав с белой линии только четыре монеты — по выбору. Как свой выигрыш первого тура. Такое право у Игроков было.

Розыгрыш костей. Размен...

Перед тем как вытряхнуть свой набор костей на зеленое сукно стола, Гринни все-таки произнес еле слышно одно из своих заклинаний. Оно, видно, помогло. В этот раз он снова остался в Игре. С дистанции сошли Мартинес и Ашкенази. Последний — сохранив (и немного увеличив) свой запас магических монет. Оба остались в зале — досматривать третий и — неминуемый — четвертый раунд.

Во время короткого перерыва, ожидая, когда же снова по нервам ударит гулкая медь гонга, Четный и Гринни потихоньку прихлебывали виски и осторожно присматривались друг к другу поверх стаканов.

Гонг!

«Делайте ставки, господа»...

Четный поднял руку и негромко произнес: «Игра на равных».

Это был удар под дых. Это означало, что сам он выкладывает на белую линию все выигранные монеты и все, что были оставлены для третьего раунда, — в сумме тридцать шесть монет. Но ровно столько же дожен выложить и его противник. Если противник этого не сделает, то потребовавший «Игры на равных» считается победителем, но ставка проигравшего сохраняется за ним. Такое не приветствовалось. Но Строгими Правилами допускалось.

Тася Млинская молча повернулась к Гринни. Тот также молча указал глазами на выложенные им на белую черту четыре монетки. Ровно четыре — ни больше ни меньше.

Наступила тишина.

* * *

— Внимание, господа! — проскрежетала Млинская. — Игрок потребовал «Игры на равных». Противник, как я понимаю, не имеет нужного количества монет. У него есть право просить дополнительные монеты у того, кто пожелает участвовать в его ставке. Есть здесь такие?

Она обвела зал взглядом.

В глубине зала гулко откашлялся сухой, субтильный, с иголочки одетый Николас Толль. Всем известный игрок, дожидавшийся второй Игры этой ночи. То, что он богат на магические монеты, было известно каждому.

— Парень два раза был на грани фола, — произнес он резко. — Я не стану рисковать. И никому из вас не советую. У нас впереди — еще вторая и третья Игра.

Снова наступила тишина.

И в тишине этой добродушно прогудел голос Секача:

— Ты слишком уж наезжаешь на мальчишку... Надо дать ему шанс... Слушай-ка, Гринни... — Секач обратил свою физиономию к молодому игроку. — Подумай... Может быть, конечно, тебе и не стоит рисковать. Но если ты желаешь рискнуть, то... Я тебя поддержу. Только, понимаешь, я не меценат. Ты знаешь условия такой помощи.

Взгляд Гринни заметался между каменной физиономией Секача, иссушенным профилем Млинской и ничего не выражающей маской Четного. Это были даже не лица. Маски Игры. Он затравленно посмотрел в зал. Там среди взглядов, исполненных холодного и циничного любопытства, были и такие, в которых читалось и сочувствие поставленному перед нелегким выбором совсем молодому парню.