Да не судимы будете. Дневники и воспоминания члена политбюро ЦК КПСС - Петр Шелест

Маленков нам не один раз говорил, что И. В. Сталин настоятельно требует форсировать производство необходимого количества РС, так необходимых для фронта. Когда на совещании присутствовал И. В. Сталин, он каждый раз давал конкретные, немногословные предложения по усилению производства катюш.

Я еще оставался инструктором ЦК ВКП(б), в то же время получил удостоверение ЦК КП(б)У о моем направлении в освобожденные районы Украины.

Наконец эшелон партийных, советских, административных работников Украины направляется в Купянск, оттуда каждый по назначению. С нами едет большая группа партизан, которые должны были быть переброшены в тыл врага. Эту группу провожал сам начальник штаба всесоюзного партизанского движения Пономаренко П. К. Эшелон наш идет кружным путем, недалеко от мест Сталинградского сражения. Из окон вагонов видны недавние следы ожесточенных сражений, исковерканная военная техника, разбитые железнодорожные станции, разрушенные населенные пункты. Кое-где еще не убраны трупы вражеских солдат, на большом протяжении по-над железной дорогой в снегу у телеграфных столбов усажены или приклонены к телеграфным столбам в одиночку и группами убитые солдаты — большинство румыны и итальянцы. Зрелище, конечно, далеко не из приятных.

На вторые сутки прибыли в Купянск, и сразу же небольшая группа во главе с первым секретарем обкома партии машинами выехала в Харьков. По дороге видели страшные разрушения населенных пунктов, много трупов вражеских солдат и исковерканной военной техники. В Харьков въезжали со стороны станции Основа, слышна была стрельба орудий и минометов — еще шел бой за Харьков.

В Харьков вступили в сумерках, зрелище ужасное. Весь город объят пламенем — много пожаров, взрывов, на окраине города идет стрельба, людей на улицах ни души, город вымер.

На площади Дзержинского горят и рушатся здания: обком КП(б)У, гостиница, Госпром, Дом проектов, ветеринарный институт. Вся огромная площадь освещена зловещим заревом пожаров, их никто не тушит.

Вся обкомовская и горкомовская группа, прибывшая первым эшелоном в Харьков, разместилась в особняке на улице Иванова, тут же наши рабочие места и общежитие. Мы находимся почти на казарменном положении. Нас предупредили об опасности передвижения по городу, в особенности в одиночку. В городе много заминированных зданий, в разных местах города возникает беспорядочная стрельба. Взяли автоматы и вместе с партизаном Васей пошли поздно вечером на квартиру по улице Захаржевского к матери Ирины Дарье Петровне и тетке Лине Петровне. Они сидели в комнате при коптилке уже двое суток, слышали стрельбу, но не знали, что немцев уже выгнала Красная армия из Харькова. Моему приходу они обрадовались, не верили, что это происходит наяву, встреча была очень теплая. Я им рассказал об Иринке, передал ее просьбу, чтобы они приехали к ней в Челябинск. Условились, чтобы они были готовы через два-три дня к отъезду в Купянск, а оттуда я их отправлю в Челябинск.

Я занимался вопросами организации работы промышленных предприятий города, восстановлением электростанций, водопровода, канализации и городского транспорта. Работы было очень много, приходилось выезжать на места, разбираться и давать разрешение на восстановительные работы. Приходило много рабочих и ИТР, группами и в одиночку, предлагали свои услуги, вносили предложения по пуску промышленных предприятий, восстановлению электростанций, пуску городского транспорта. Вносили очень много конкретных и ценных предложений — работы по горло.

На второй день после нашего приезда в Харьков на площади Тевелева состоялся большой митинг, на нем присутствовало очень много народу. Выступал Н. С. Хрущев. Было общее торжество по случаю освобождения города, но вместе с тем и какая-то настороженность. Мы, ответственные работники горкома и обкома, во время митинга находились в специальном оцеплении и охране. Митинг прошел с большим подъемом. Передвижения по городу предстоят большие, а городской транспорт еще не работает, надо находить выход. Устанавливаю связи с водителями, они говорят, где имеются автомашины и горюче-смазочные материалы. Достаю две машины, легковую — газик и грузовую — немецкий «опель». Водители охотно соглашаются работать, просят только разрешения вывезти семьи из Харькова. Все же здесь сложная обстановка, часты налеты вражеской авиации, бомбежки, имеются человеческие жертвы, обстановка довольно неспокойная.

Встречаю много знакомых, они приходят с просьбами, жалобами, предложениями. Бывшая сокурсница по рабфаку Леля Куркина пришла и рассказала о всех ее мучениях при оккупации, о голоде и страхе. Очень остался я огорчен, что знакомая девушка Лида, которую я устраивал термистом на завод № 75, уехала с немцами — вот этого я никогда не мог ожидать. Ее мать и сестра Нина плачут и проклинают ее. Где она, неизвестно.

Вечерами и ночью в обкоме партии собираемся и слушаем радиопередачи по радиоприемнику «телефункен», принадлежащему А. А. Епишеву, отличная машина. Вести же с фронтов разные, как говорят, «с переменным успехом», а на харьковском направлении обстановка довольно сложная и опасная. Наши танковые части и механизированная пехота, преследуя отступающего противника, очевидно, сильно увлеклись. В районе Барвенкова глубоко вклинились в расположение немецких войск, на сотни километров оторвались от своих тылов и баз снабжения.

Конец февраля 1943 года. На дворе большая распутица, подвоз боеприпасов, горюче-смазочных материалов, питания очень затруднено, автомашин явно не хватает, да и проходимость их по распутице весьма ограничена, гужевым транспортом ни на санях, ни на колесах далеко не уедешь.

Из немецких передач мы узнаем, что большая группа наших войск под Барвенковом попала в окружение, пехота пытается выйти из окружения, но несет большие потери. Танки без горючего зарыты в землю, отстреливаются (это пока есть боеприпасы, а затем гибель). Во второй передаче немцы передают, что «окруженная группировка советских войск в районе Барвенкова ликвидируется, много убитых, раненых, пленных, большие трофеи военной техники». Мы все тяжело переживаем нашу неудачную операцию. Вышедшие с боями из окружения рассказывают о кошмаре и огромных наших потерях, безнадежности нашей окруженной группировки войск. Находятся «умники», особенно смершевцы[28], которые пытаются обвинить вышедших из окружения чуть ли не в трусости и пораженчестве. Усилились бомбардировки города, у населения настроение унылое, на предприятиях рабочие спрашивают нас: «Скажите откровенно, вы что, снова оставите Харьков?» А что мы можем им на это ответить?