Мареновая Роза - Стивен Кинг

Она подняла голову и взглянула на Роба Леффертса. Тотусиленно кивал головой, буквально дрожа от нетерпения… и надежды? Как этовозможно? Однако он действительно выглядел так, словно сгорал от нетерпения инадежды.

Чувствуя, что ее тоже постепенно охватывает волнение («С кемповедешься… «— любила повторять ее мать), Рози начала читать. Перед тем, какпроизнести первое слово, она отметила про себя, что абзац, слава Богу, совсемневелик.

— «Все произошло хуже некуда. Пэрри был ни в чем не виновен.В довершение ко всему это мирный человек, никогда не причинявший неудобствдругим и мечтавший о спокойной жизни. Однако слишком много всего было противнего и почти ничего — за. Присяжные посчитали его виновным. Судья объявилприговор о пожизненном заключении, и его доставили в Сан-Квентин».

Она подняла голову, захлопнула книгу и протянула ее хозяину.

— Как я справилась?

Он улыбался в откровенном восторге.

— О лучшем я не мог и мечтать, миссис Макклендон. Нопостойте… еще один… доставьте старику удовольствие… — Он быстро зашуршалстраницами книги, отыскивая нужное место. — Только диалог, прошу вас. Разговормежду Пэрри и водителем такси. Со слов «Знаете ли, это забавно». Видите?

Да, она увидела нужное место и в этот раз не сталаотказываться. Она пришла к выводу, что Леффертс не опасен, возможно, он даже несумасшедший, как ей показалось. Кроме того, она по-прежнему не могла избавитьсяот странного возбуждения… словно вот-вот должно произойти что-то интересное —или уже происходило.

«Ну конечно, чего же тут удивительного, — подсказалсчастливый внутренний голос. — Ты забыла о картине, Рози».

Конечно, все дело в картине. От одной только мысли о картинеу нее стало легче на сердце, и она радостно улыбнулась.

— До чего же удивительно, — вырвалось у нее, но онапродолжала улыбаться, не в силах совладать с собой.

Он кивнул, и ей показалось, что он сделал бы точно такойжест, скажи она ему, что ее зовут госпожа Бовари.

— Да, я понимаю, что вы сейчас испытываете, но… вы видите,какой отрывок я прошу вас прочесть?

— Да.

Она быстро пробежала глазами диалог, пытаясь получить хотькакое-то представление о двух беседующих персонажах по их репликам. С таксистомне возникло никаких сложностей; через несколько секунд в ее голове возник образДжеки Глейсона, исполняющего роль Ральфа Крамдена в многосерийнойтелепостановке «Медового месяца», которую показывали около полудня повосемнадцатому каналу. С Пэрри оказалось чуть сложнее — обобщенный тип героя вореоле загадочности, Да, впрочем, какая разница? Она откашлялась и начала читать,быстро забыв, что стоит на оживленном перекрестке с завернутой в бумагукартиной под мышкой, не видя обращенных на нее и Леффертса удивленных взглядовпрохожих.

— «Знаете ли, это забавно, — заметил водитель. — Я могуопределить, о чем думают люди, по выражению их лиц. Иногда я даже могу сказать,кто они… вы, например.

— Я, например. И кто же я, по-вашему?

— Вы человек, у которого масса проблем.

— Да нет у меня никаких проблем, — возразил Пэрри.

— Не старайтесь меня переубедить, — произнес таксист. — Я жезнаю. Я разбираюсь в людях, И скажу вам еще вот что: ваши проблемы связаны сженщинами.

— И снова невпопад. Я женат и счастлив в браке».

Неожиданно ни с того, ни с сего она представила голос Пэрри:голос Джеймса Вудса, нервный и напряженный, но с заметными ироническиминотками. Это воодушевило ее, и она продолжила чтение, разогреваясь, какспортсмен во время разминки, видя перед собой сцену из несуществующего фильма,в котором Джеки Глейсон и Джеймс Вудс разговаривают в такси, мчащемся по ночнымулицам города.

— «Удар на удар. Вы не женаты. Но когда-то были женаты, ибрак оказался не совсем удачным.

— А-а, я все понял. Вы там находились. Вы все времяпрятались в шкафу.

Водитель помолчал.

— Я расскажу вам про вашу жену. С ней трудно было сладить.Она хотела… многого. Чем больше она получала, тем больше ей хотелось, а онавсегда получала то, что желала. Вот так-то».

Рози дошла до конца страницы. Ощущая странный холодок наспине, она молча закрыла книгу и протянула ее Леффертсу, который, судя по виду,от счастья готов был обнять ее.

— У вас прекрасный голос! — воскликнул он. — Низкий, но незанудный, мелодичный и очень чистый, без всякого акцента — я услышал его ссамого начала, но один только голос еще ничего не значит. Вы можете читать!Господи, как вы можете читать!

— Разумеется, я могу читать, — возмущенно произнесла Рози,не зная, то ли ей обижаться, то ли посмеяться. — Разве я похожа на человека,который воспитывался в джунглях?

— Нет, я не то хотел сказать, просто часто даже самые лучшиечтецы не способны читать вслух — пусть они не запинаются над тем или инымсловом, им не хватает выразительности. А диалог намного сложнее, чем простоеповествование — можно сказать, решающее испытание. Я слышал двух различныхлюдей. Честное слово, я действительно слышал их!

— Я тоже. Но вы извините меня, мистер Леффертс, мне правданадо торопиться. Я…

Он протянул руку и, когда она начала поворачиваться,легонько дотронулся до ее плеча. Женщина с большим жизненным опытом давно быуже сообразила, что ей устроили прослушивание, пусть даже на оживленном уличномперекрестке, и ее не так сильно удивило бы то, что затем сказал Леффертс. Рози,однако, от потрясения временно лишилась дара речи, когда он предложил ейработу.

В те минуты, когда Роб Леффертс слушал его жену-беглянку,читающую отрывки из книги на уличном перекрестке, Норман Дэниэлс сидел вмаленьком кубике своего кабинета на четвертом этаже нового здания полицейскогоуправления, положив ноги на стол и забросив руки с переплетенными пальцами заголову. Впервые за последние несколько лет у него появилась возможностьположить ноги на письменный стол; обычно его заваливали кипы бумаг, бланков,протоколов, обертки от еды, доставленной из ближайшего ресторанчика, незаконченныеотчеты, циркуляры, записки и все такое прочее» Норман не принадлежал к числутех людей, которые привыкли убирать за собой (за пять недель отсутствия женыдом, в котором Рози поддерживала идеальную чистоту и порядок, превратился внекое подобие Майами после пронесшегося над городом урагана Эндрю), и обычноего кабинет красноречиво свидетельствовал о склонностях хозяина, но теперь онвыглядел строго, почти аскетично. Большую часть дня Норман убил на уборку. Емупришлось отнести три огромных пластиковых мешка с ненужными бумагами вниз, вподвал, поскольку он не надеялся на добросовестность уборщицы-негритянки,которая работала в полицейском управлении между полуночью и шестью утра вбудние дни. Работа, порученная ниггерам, никогда не выполняется — этот урокНорман усвоил от своего отца, и действительность подтвердила правоту старика.Всем политикам и поборникам прав человека никак не удается понять примитивныйфакт: ниггеры не умеют и не желают трудиться. Наверное, из-за своегоафриканского темперамента.