Форсайт - Сергей Лукьяненко

Да понятно. Надо как-то их успокоить.

Я пожал плечами. Если бы они всё помнили... Но они не помнят, для них форсайт — захват тела подозрительным чужаком, что бы тот ни говорил.

— А как ты обратно добрался? — Миша пошевелил губами, словно что-то считая. — Оттуда часов четыре-пять топать даже у нас. А уж здесь...

— Электровелосипед нашёл. Там стоянка прокатных велосипедов. Некоторые сгнили, некоторые целы. Один был заряженный. Уже на подъезде сдох.

Миша покачал головой, надел рубашку, поверх набросил куртку.

— Я плохо на велосипеде езжу... Слушай, Никита, это только цветочки. Если они всерьёз решили нам помешать, то придумают что-то поумнее.

Спорить я не стал, он был прав. Спросил:

— Как Нюра? Общался?

— Что-то стремаюсь, — признался Миша. — Как узнал, что она мёртвая...

— Ты тоже умирал и воскресал.

— Ну так я же здесь! — возмутился Миша. Сел напротив. — Мы как, ждём?

— Ждём, — кивнул я.

На кладбище я побывал три дня назад. Григорян не запрещал рассказывать о Нюре, и я поделился этой информацией и с Леной, и с Мишей. Лена лишь пожала плечами, а вот Миша, похоже, был шокирован.

Хотя, казалось бы, это вряд ли поразило бы человека со способностью оживать.

Два предыдущих форсайта у нас были спокойными и синхронными. Мы даже не общались со своими будущими личностями — понаблюдали издали за Нюрой, сделали три вылазки на машине (не за МКАД), по указанным Григоряном адресам.

В двух местах — в квартире в элитном доме и в подвале под центром госуслуг — мы ничего не нашли. В третьем нас ждала удача. Это было здание детской музыкальной школы, где в здравом уме я бы не стал искать ничего ценнее саксофона. Но за закрытой дверью в каморке, полной старых музыкальных инструментов и разрисованных рваных нот, мы обнаружили металлический ящик с кодовым замком. Внутри, как и обещал Григорян, лежало оружие — два автомата «Вал» с патронами, лекарства и консервы. Вся пища, кроме сгущённого молока, пропала, но оружие и боеприпасы были целы. Лекарства на вид тоже сохранились, только таблетки аспирина превратились в жёлтую пудру.

Честно говоря, я расстроился. Версия о параллельных временных линиях для «летних», «осенних» и «зимних», в которую и так мало кто верил, рассыпалась подобно аспирину.

Потом я спросил Григоряна, почему содержание контейнера было именно таким, чем объясняется выбор оружия и продуктов, на что получил простой ответ: «Экспериментируем».

А вот сегодня настал особый день — к нам должны были присоединиться Лена и Александра. Почему именно они добирались к нам откуда-то с Юго-Запада Москвы, а не мы к ним — я не знал. Возможно, их сочли более готовыми к походу.

Обидно, но что уж поделать. Я не знал своей способности» если она вообще была, Миша мог ожить — но мне бы это ничем не помогло.

Мы взяли ещё по банке газировки и вышли из магазина. Миша вытащил пару стульев, мы уселись рядом и дружно откупорили банки.

— Тепло сегодня, — сказал я.

— Но всё равно зима, — мрачно произнёс Миша. — «Осенним» повезло... Никита, почему времена года не меняются?

— Может быть, они тут дольше тянутся.

— Или мы существуем в различных временных линиях, не пересекающихся между собой, — поглядывая в сторону домов, предположил Миша.

— Фантастики перечитал, — сказал я, хоть и полагал, что он может быть прав.

— Ненавижу фантастику.

Я достал из рюкзака коньяк, стаканчик, плеснул немного. Миша глянул на меня не то с осуждением, не то с завистью.

— Угостишь?

— Ты несовершеннолетний.

— Здесь — вполне совершеннолетний! Не изображай из себя Григоряна!

— Ты не знаешь, как на тебя подействует спиртное, — пояснил я. — Может, твоё тело пьёт и нормально всё переносит, но ты-то пацан.

Миша надулся и замолчал. Я был почти уверен, что у него есть заначка с алкоголем и во время форсайтов он его пробовал, но решил стоять на своём. Пьяный подросток с пулемётом? Да ну к чёрту!

Кстати, а может...

— Ты когда меня спасал — выпил? — спросил я прямо.

— Не я, — ответил Миша, помедлив. — Я в форсайт попал, а этот такой... немножко. Вначале я даже не понял, а потом накатило. Море по колено.

— Тогда понимаешь, что не надо тебе этого, — наставительно сказал я.

Мы сидели под красно-чёрным небом, пили свои напитки и молчали. Ждали девчонок.

— Как думаешь, я Сашке понравлюсь? — спросил вдруг Миша.

Я не стал говорить экивоками.

— Если ты ей понравился жирным прыщавым мальчишкой, то таким — тем более.

Миша что-то хмыкнул, но явно повеселел.

— Да я сам не пойму, нравлюсь или нет... Никита, у тебя есть девушка?

Я не успел ответить, когда он уточнил:

— Кроме Лены. Здесь – есть?

— Вроде бы нет.

— И у моего нет. Мне кажется, тут... — он замялся и замолчал.

— Люди не заводят знакомств, — помог я.

— Да! И детей нет. Я про младенцев. Никто не рождается... Никита, знаешь, что-то тут не так.

Я даже засмеялся.

— Что-то? Да ну, не может быть.

Но Миша упрямо покачал головой.

— Я не про все эти странности. Думаю, нас обманывают.

Я искоса глянул на него. Промолчал.

— С другими не хочу об этом говорить, — сказал Миша. — И вообще, там не стоит, всё прослушивается. Здесь можно. Артур Давидович нам врёт.

— Он и не скрывает, что не всё говорит.

Миша сердито засопел.

— Нет, он не просто умалчивает, он врёт.

Допив остатки из стаканчика, я встряхнул и спрятал его. Спросил:

— Ты в кого такой подозрительный, юноша? Да, Григорян может привирать. Но он и сам многого не знает.

— Он знает что-то, — упёрся Миша. — Что-то очень важное. И не говорит потому, что, если скажет, — всё посыплется.

— Да что «всё»? — не выдержал я. — Говори, Нострадамус!

— Ему надо, чтобы