Девять подвигов Сена Аесли. Подвиги 1-4 - Игорь Мытько

– Солнце вы уже посмотрели, сейчас полюбуетесь на другие астрономические объекты. Ну-ка, все повисли на турниках, подтягиваемся, кто сколько может.

Сен подтянулся один раз. Что оказалось даже больше, чем он мог. И к концу этого раза звездочки действительно залетали у него перед глазами.

«Все, нужно спрыгивать», – решил мальчик… и резким рывком подтянулся еще раз.

В начале третьей недели Аесли перешел во вторую группу. Точнее, перебежал: неистребимая хочуга, пользуясь окрепшим организмом Сена, вынуждала его уже не просто выполнять задания Клинча, а перевыполнять их. Дошло до того, что когда майор начал объяснять базовые понятия геометрии, Аесли пришлось привязать к гимнастическому козлу.

– Угол должен быть прямым. Вот смотрите: я выжимаюсь на брусьях, поднимаю ноги, и они образуют с туловищем прямой угол.

И тут Сен, в котором снова зашевелилась решительность, закряхтел, напрягся – и рывком поднял козла в воздух.

– Вот еще один пример правильной геометрии, – сказал Клинч, когда обессилевшего от такой натуги Сена привели в чувство. – Если долго гнуть свою линию, получается полный параллелепипед.

После занятий друзья отвели Аесли к ректору, который осмотрел мальчика и сообщил, что хочуга и в самом деле стала меньше. А мускулы на руках и ногах Сена не то чтобы стали больше, но появились.

– Может, и правда, – почесал затылок Лужж, – хочуга превращается в физическую силу. А где ты так накачался?

– На географии с астрономией, – ответил Аесли.

Думаете, после всей этой истории Мордевольт обиделся и отошел от учебного процесса? Да, конечно, он обиделся, но никуда не отошел. Профессор приступил к следующей по важности проблеме – усовершенствованию системы подсчета баллов первенства Первертса.

Ну, может это и не было первой по важности проблемой. Просто Мордевольт, не зная куда девать бурлившие эмоции, решил заняться делами вверенного ему факультета Слезайблинн.

Факультетские дела оказались запущенными донельзя.

– Да что этот Югорус себе думал, – бурчал Мордевольт, разглядывая девственно чистый журнал учета посещаемости. – Чем он занимался в свободное от глупостей время?

Тут бывший Враг Волшебников смутно вспомнил, что Лужж вроде бы занимался какой-то важной научной проблемой, и даже как будто не раз заговаривал о ней. Но, поскольку ректор всякий раз чего-то не договаривал[72], в чем именно заключалась проблема, Мордевольт вспомнить не мог.

«Надо будет его при случае подробно расспросить[73], – решил декан Слезайблинна. – Все равно, наука наукой, но нельзя же так безобразно вести учет! Тем более, подведение итогов Первертства на носу! Пора навести здесь порядок».

В этот момент Мордевольт, сам того не зная, ступил на очень опасную тропу. Тропу войны с деканом Орлодерра Сьюзан МакКанарейкл.

Правила Первертства – традиционного соревнования между факультетами Первертса – не менялись много веков. На протяжении учебного года студенты получали штрафные и премиальные баллы, которые тщательно учитывались, старательно подделывались и со скандалами восстанавливались. Завершалось состязание закрытым педсоветом, на котором деканы помогали ректору суммировать баллы и определять лучший факультет. Победу обычно одерживал самый напористый декан. В 1863 году мисс МакКанарейкл имитировала ритуальное самоубийство, когда узнала, что Первертство собираются отдать Слезайблинну. Начиная с того года, неизменно побеждал Орлодерр[74].

Так что некоторое пренебрежение учетом со стороны бывшего декана факультета Слезайблинн можно понять. Какой смысл тщательно подсчитывать все эти баллы, если результат все равно скорректируют в пользу мисс Сью?

Мордевольта отчасти извиняет то, что он был не в курсе. До изобретения злосчастной Трубы и последовавших затем перипетий он занимался исключительно научными изысканиями да читал на старших курсах теоретическую мимикрию. После возвращения в Первертс – чересчур увлекся разработкой курса неволшебных наук.

Но ведь одного взгляда на стену кабинета декана должно было хватить, чтобы понять что к чему!

Потому что на стене гордо висела одинокая почетная доска:

ФАКУЛЬТЕТ СЛЕЗАЙБЛИНН

ПОБЕДИТЕЛЬ ПЕРВЕРТСТВА

1862 ГОДА

Увы, хотя Мордевольт доску заметил, выводы он сделал совершенно неправильные:

– 140 лет не побеждать в факультетском соревновании! – присвистнул он. – Хотя, что я удивляюсь? Если учет организован таким образом…

И Мордевольт погрузился в вопросы организации учета.

Будучи человеком увлекающимся, профессор пропустил ужин, отбой, лунное затмение, восход солнца, подъем и завтрак. Зато к моменту, когда майор Клинч произнес фразу «Сдюжим, сынки?», в учете посещаемости, успеваемости, обучаемости и штрафуемости Слезайблинна навели идеальный порядок. Теперь нужно было этот порядок как-то применить.

Мордевольт заглянул к ректору, но того на месте не оказалось. Расхаживая по пустому кабинету, Уинстон обратил внимание на альбом «Все победители первенства Первертса, XX век».

На первой странице альбома, датированной 1901 годом, красовалась групповая черно-белая колдография Орлодерра с мисс Сьюзан на переднем плане.

«Воробушек», – неожиданно подумал Мордевольт, и тут же отогнал неуместные сентиментальные воспоминания. Он перевернул страницу. Потом еще одну. Сменялись годы, лица учеников, интерьеры, но сияющее лицо МакКанарейкл и надпись «Орлодерр – чемпион!» оставались на месте, как приклеенные. На всей сотне страниц.

Спустя минуту Мордевольт уже стучался в дверь декана Орлодерра.

– Мисс Сью, откройте, это я, Мордевольт.

– Секундочку!

Через 633 секундочки дверь призывно распахнулась, обдав профессора фиалковым ароматом.

– Ну что же вы стоите, Уинстон?

Будь на месте Мордевольта женщина, она воздала бы должное мастерству, с которым МакКанарейкл за секундочку привела себя в предельно соблазнительный и одновременно совершенно неприступный вид. Но на месте Мордевольта был Мордевольт, который сразу приступил к наиболее существенной, как он полагал, части своего визита.

– Доброе утро, мисс Сьюзан. Я случайно узнал, что ваш факультет сто лет подряд побеждал в первенстве Первертса. Скажите, как вам это удалось? Какую методику вы применяете? «Мужчины, – снисходительно подумала мисс Сьюзан, наблюдая за гостем из-за приспущенных ресниц. – Долго же он искал повод прийти ко мне. И повод какой нашел нелепый! Ах, Уинстон, Уинстон!»