Звездолеты погибшей империи - Сергей Ястребов

Терентий и Рудольф обсуждали эту тему много раз. Два совершенно разных человека, заброшенных в эту страшную реальность совершенно разными путями. Терентий, убежденнейший лоялист, лично преданный династии Каподистрия, служивший Византии верой и правдой уже полвека, никогда раньше не участвовавший ни в каких интригах — и мальчишка почти без жизненного опыта, ненавидевший империю за то, что она погубила его семью. Удивительным образом они сошлись. Империи нужны перемены — это понимали не только они двое, но многие вокруг. Но, с другой стороны, они понимали, как опасно сейчас что–то менять резко. Было ясно, что нарушение работы «нервной системы империи» приведет к обвальной феодализации и быстрому — за одно поколение — распаду имперского пространства на десятки анклавов, которые тому, кто пожелает их вновь объединить, придется потом завоевывать по одному. А что может твориться в таких анклавах, нам показала Вилена. Нет уж, спасибо…

На все это накладывалась обычная борьба за власть между Бюро и Департаментом — такая же, как шла всегда во всех государствах между организациями подобного рода: люди есть люди. И, наконец, само представление о грядущих переменах у Департамента и у Бюро тоже было абсолютно различным…

Как всегда, тут почти все определяли конкретные персоналии. Вице–доместиком Департамента последнее десятилетие был Александр Негропонти, крупный нобиль и такой же крупный монополист в области межзвездных перевозок. То, что он оказался назначен на это место, Терентий считал чудовищным промахом имперской кадровой службы. Но что же было делать — убить его, что ли? Тогда не пришло в голову, а сейчас поздно… Аналитики Департамента (Терентий читал их отчеты, попавшие к нему по каналам разведки) считали положение империи очень опасным. Критическим. Собственно, Терентий сам отчасти соглашался с такой оценкой: структура империи настолько перекошена и напряжена, что все может посыпаться в любую секунду. Но в Департаменте из этого делали очень решительные выводы. Раз социум на грани развала — значит, нужны чрезвычайные меры по его объединению. Например, религиозная реформа…

Терентий боялся даже представить, к чему способно привести осуществление таких планов. Между тем Департамент мог очень много. Если в наземной войне преимущество, связанное с контролем над путями сообщения, является важным, но не абсолютным (все дороги и все колесные повозки взять под контроль невозможно), то в условиях Галактики такое преимущество означает выигрыш войны до ее начала. А если с этим противником и впрямь дойдет до войны, то проиграть ее нельзя…

Бюро социальной информации смотрело на вещи гораздо более умеренно и трезво — по мнению Терентия, во всяком случае. Требовалось принять меры, чтобы еще на одно–два десятилетия сохранить в целом нынешнюю ситуацию (Терентий, как и верхушка Бюро, считал, что это трудно, но возможно), а за это время мягко парализовать политическое влияние крупной аристократии и приступить к пробиванию «социальных лифтов», позволяющих людям из низов активно выбирать свои пути в жизни. Это давало шанс — только шанс — вытащить империю из воронки без потерь. Если бы не внешняя война… Если бы не безумная решимость противника… Если бы не возраст… Когда Терентий об этом думал, у него сдавливало сердце. Возраст его, конечно, не предельный: достижения современной медицины позволяют людям заниматься делами не только в семьдесят, но и в сто лет, это не так уж необычно… Александру Негропонти, кстати, как раз за сто… К черту. Лучше не думать об этом типе. Надо же, до чего довели: в такие годы, после десятилетий абсолютно честной службы — волей–неволей приходится участвовать в заговоре… Да, в заговоре. А как еще назвать то, что мы тут делаем?..

Руди — тот настроен куда решительнее. Он твердо стоит за Бюро и готов ради этого даже на убийства. И даже на сотрудничество с теми, кого всей душой ненавидит. У Бюро две политические опоры: кавалергарды и Объединенный флот. Поддержка руководства Объединенного флота нам просто необходима: это единственная организация, способная перемещать корабли между звездами, не спрашивая Департамента. Благо, адмирал Докиан — человек очень разумный; интригу с адмиралом Ангелом, который, судя по всему, как раз является стопроцентным человеком Департамента, он провел отлично… Но и кавалергарды — люди по–своему разумные. А еще нам нужна их сила. Это главное. Будем уж откровенны хотя бы сами с собой…

Терентий вспомнил город, по которому сегодня шел. Малознакомый, в сущности, город. Он купил дом именно в Оксиринхе не в последнюю очередь потому, что никогда прежде здесь не бывал и никого не знал. Причудливые арки домов… фонтаны… улицы, выложенные старомодной брусчаткой… люди… Обычные люди, каждый — в своем отнорке. И это правильно.

Хорошо бы они так никогда и не узнали, что на них может надвинуться…

Генерал–лейтенант Георгий Хризодракон оказался обаятельным пятидесятилетним человеком в больших очках. Как и большинство кавалергардов, военную форму он не носил. Сухопарый, подвижный, вежливый, он был похож больше на профессора математики, чем на руководителя самой страшной репрессивной организации в обозримой части Галактики. Простой костюм без галстука только дополнял общее впечатление.

К делу он перешел сразу.

— Контрразведка Департамента произвела аресты на Лацерте.

Терентий подумал.

— И что? Контрразведка, она вроде на то и контрразведка. Чтобы арестовывать.

На лице Хризодракона мелькнула улыбка.

— Это не так. Вы не можете не помнить… еще при создании Бюро и Департамента между ними было заключено соглашение, которое потом не раз подтверждалось. Соглашение о разделе сфер влияния. Департамент имеет право кого–то задерживать только в случае, если есть угроза транспортным объектам. Да и то — они должны сразу передавать задержанных полиции… А на Лацерте — там дело касалось мелкого заговора против местного экзарха. Сугубо внутрипланетное дело, с галактическими перевозками никак не связанное. Раньше Департамент в такие дела не вмешивался. Сейчас — вмешался. Я думаю, что это… Не случайность, в общем.

Терентий, прежде чем ответить, потянулся к столику и налил гостю вина.

— Вы думаете, это они так дают вам… дают нам знать, что границы больше соблюдать не намерены?

— Ну, в целом… Да. Я думаю, что это некая провокация. Они исходили из того, что не узнать об их действиях мы не сможем. И если мы не ответим, они просто пойдут дальше и возьмут под свой контроль что–то еще. А если ответим — получится обострение ситуации, которое, скорее всего, тоже в их интересах. Департамент настроен достаточно решительно.

— И вы считаете, что мы можем помочь друг другу?..

Хризодракон промолчал. Только еще раз улыбнулся.

И тут в разговор включился Руди.

— Господин генерал–лейтенант, — сказал он. — Если бы мы не считали, что можем помочь друг другу, мы бы не встретились. Причин друг друга любить у нас нет. Что у нас есть — это общий враг. Видимо, первое, что мы можем сделать — это поделиться информацией о нем… Я неправ?

Хризодракон моргнул и снял очки.