Американские дети играют с удовольствием, французские – по правилам, а русские – до победы. Лучшее из систем воспитания разных стран - Ольга Маховская

В романтических комедиях ключевой момент – расставание возлюбленных. Мы скорбим не столько по любимым, сколько по тому миру детских, уникальных, ярких переживаний, которые мы могли разделить только с этим человеком. Зритель, растаявший от теплых чувств, переживает шок, получает травму отвержения. Так ранят родители ребенка, когда говорят ему: «Уходи отсюда, ты не мой сын!», «Ты – плохая девочка!», «Будешь плохо себя вести, сдам в детдом!».

Но поскольку это комедия, потеря возлюбленного не может произойти навсегда, это только угроза потери, которая воспринимается героем и зрителем реально, пока не обнаружится авторский замысел. Ценой невероятных усилий героя или благодаря счастливому стечению обстоятельств наши возлюбленные соединяются вновь! И это вызывает слезы облегчения (катарсис).

Рекомендации для родителей

1. Обязательно пересматривайте (с ребенком или без) лучшие романтические комедии. Не стесняйтесь своей потребности в любви и поддержке.

2. Помните, что магия кино не в словах, а в действиях и переживаниях героев. Следите вместе с ребенком за жестами, интонациями, заполненностью кадра… Счастье в деталях.

3. Обсуждайте с ребенком любимые эпизоды, это позволит пережить их заново, а также «законсервировать», как бы про запас, лучшие эмоции.

ОСОБЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНОГО ДЕТСКОГО ЮМОРА

Представления о счастье, его технологиях и границах отражаются в юморе для детей.

Серьезному эмигранту из России американцы могут показаться недоразвитыми, даже по сравнению с французами с их любовью к эксцентрике. Американские родители не просто не останавливают детей и не сердятся на шалости, они все время улыбаются и подбадривают их. Никто не хвалит детей больше, чем американцы! Ребенок еще ничего не успел сделать, а ему уже кричат:

– Прекрасно! Wonderful! Perfect!

Раздражение наших суровых граждан в адрес неуместности американских улыбок можно объяснить. С нашей точки зрения, «смех без причины – признак дурачины». Или вот еще одно угрожающее выражение: «Хорошо смеется тот, кто смеется последним!» Умные скрывают радость, чтобы оставаться неуязвимыми. Мы готовим детей к жизни, как к затяжной партизанской войне, и призываем не доверять даже тем, кто в окопе рядом.

Это не значит, что мы – невеселый народ. Вон посмотрите, сколько гогочут с телеэкранов.

Однажды после возвращения из Америки я попала в неловкую и даже опасную ситуацию в родном институте, когда засмеялась во время ученого совета, восприняв оговорку ученого с большими степенями как удачную шутку. На ученых советах царит атмосфера серьезности, на них не принято смеяться. Я оказалась в одиночестве. Может, привычка сдерживать или скрывать эмоции, тем более такие сильные, как смех, характерна для старшего, шуганного репрессиями поколения, которое смеялось на военный лад только после начальства?

В сходную ситуацию я попала, когда с племянником и сыном ехала на поезде в Питер. Комфортабельный салон «Сапсана» оснащен телеэкранами, и мы смотрели комедию с Джимом Керри в главной роли. Нашими соседями были депутаты Государственной думы, ведь меня пригласили в качестве эксперта. Ничто не предвещало беды. Но после того, как мы вместе с детьми громко засмеялись над игрой известного комика, я ощутила кожей, что навсегда потеряла репутацию серьезного человека и добропорядочной воспитательницы. Никто из делегации не засмеялся ни в начале, ни в конце фильма. Мы хохотали в зловещей тишине. Ни мне, ни детям не удалось заразить спутников веселым смехом. Нас, уверена, сановные особы записали в ряды простаков, «тупых американцев», а моих детей оценили как невоспитанных, распущенных: что взять с психолога – сапожник без сапог!

Юмор россиян вербальный, насыщенный словесными аллюзиями, понятными только «своим». Статичная фигура юмориста, который с листа читает свои тексты перед микрофоном, – типична для нашего экрана. Русские родители убеждены, что умные дети понимают взрослый юмор. Американцы, наоборот, уверены, что у детей свой особенный юмор. Репризу нужно показывать, а не рассказывать о ней. Вербальные конструкции с намеками и недосказанностью для тех, у кого уже сформировано абстрактное мышление.

Дети действительно могут смеяться над комедией вместе со своими родителями, но действует здесь совсем другой механизм – механизм простого заражения.

Отчего бы ни смеялись взрослые, дети настроены на одну волну с ними и тоже будут заразительно хохотать и радоваться, «как бы» понимая содержание кино или программы. Понимают ли?

С точки зрения ребенка, родители часто говорят абракадабру, и делают они это исключительно чтобы посмешить друг друга. Дети и сами любят придумывать слова или использовать их не по назначению. «Босикомые» – вместо «насекомые». Дед Нарос вместо «Дед Мороз». Мальчик просит родителей не отдавать его в Интернет (вместо «интернат»).

То, что мы называем юмором детей, на самом деле для них – очень серьезно. Дети не прикидываются. Более того, они обижаются, когда над ними смеются. Наши родители считают, что взрослый может смеяться над ребенком, а ребенок над взрослым – нет.

Когда нам кажется, что смех унижает, на самом деле мы переживаем по поводу снижения статуса. У американцев, которые любят шутить даже в формальных ситуациях (юмор – важная политтехнология во время избирательных кампаний президентов), юмор – способ выравнивать статусы, признак демократичности в отношениях.

Так, во время предвыборной кампании Барака Обамы известный миллиардер Дональд Трамп замучил его требованиями подтвердить свое американское гражданство и происхождение документами. Он требовал от него свидетельства о рождении, аттестата из средней школы. Когда ведущий шоу Джей Лено спросил президента: «Что там такое между вами и Трампом?» – Обама ответил: «Это тёрки еще со времен, когда мы росли вместе в Кении».

Юмор сближает. Указание на сходство, а не на различие считается у американцев хорошим тоном.

Американцы мыслят категориями общности и связанности, русские – категориями иерархии.

Серьезность – не всегда признак ума и статуса, иногда это просто следствие репрессивного воспитания. Как говорил любимец советского зрителя барон Мюнхгаузен: «Все глупости делаются с серьезным выражением лица!»

Наш родитель не чувствителен к возрастной норме. Он чувствителен к статусным различиям. Обратите внимание, что в любой новой ситуации первым делом мы стремимся понять «кто кому Вася», ориентируемся на главного, начальника, ищем знакомую нам систему отсчета. И в семье для нас важна иерархия. В ней априори содержатся табу и привилегии всех членов семьи. Если кто-то из членов семьи не понимает «вышестоящего», это считается его проблемой.

Таким образом, в непонимании детьми взрослого юмора виноваты сами дети… На все животрепещущие вопросы ребенка ждут сакраментальные ответы: «Подрастешь – узнаешь!», «Много будешь знать, скоро состаришься!», «Не суй свой нос в чужой вопрос!», «Любопытной Варваре нос оторвали» и т. п. Воспитанные в условиях жесткой иерархии дети не задают лишних вопросов. Идеальная (для взрослого!) позиция: ребенок не задает лишних вопросов, не оспаривает высказывания и статус взрослого.