Вспомни меня - Дмитрий Лазарев

Ермакова, помрачнев, села за руль старенькой прокатной «тойоты» и выехала из двора. Все, в Екатеринбурге ей пока больше делать нечего. Данил завтра исчезнет, а для Сержа, Олега и Наташи его уже не существует – «стирание» позаботилось. Наверное, они сочтут этот день в Екатеринбурге обычной пересадкой перед рейсом через Пекин в Токио – в отпуск их мечты… И не задумаются даже, почему такой сложный маршрут, а не через Москву, скажем. «Стирание» – тонкая штука. Оно легко заполняет белые пятна в реальности, возникающие в результате исчезновения одного конкретного человека, удобоваримыми легендами, в которые так легко поверить… Скажем, что у кого-нибудь из них в Екатеринбурге были какие-то важные дела, ради которых они решили сделать пересадку именно здесь… Впрочем, все это неважно: ее-то сознание легко отличит ложные воспоминания от истинных.

Эжени, разумеется, тоже с ними полетит в Страну восходящего солнца. Только не на матчи «Зенита», естественно. У нее теперь там другое, куда более важное дело, имя которому – Акира Танака – единственный Меняющий на Земле, которого она знала лично. И единственный, кто сможет (если захочет) помочь Эжени в ее безумной затее. А она теперь не найдет себе покоя, пока Виталий Андреевич Собинов ходит по одной с ней планете.

Но так просто до него не добраться. Поле наибольшего событийного благоприятствования (ПНСБ), автоматически формирующееся вокруг Меняющего, делает практически невозможным любое покушение на него, а также катастрофу или несчастный случай с печальным для него концом. ПНСБ практически делает его неуязвимым, если только оно не будет нейтрализовано, хотя бы на время, другим Меняющим. А вот тогда Собинов станет простым смертным, и кто-то третий сможет до него добраться. Этим третьим намеревалась стать сама Эжени.

И дело не в чистой мести за Данила. Точнее, не только в ней. Просто одна мысль о том, на что способен столь беспринципный человек, обладающий громадными возможностями Меняющего, приводила ее в ужас. Сейчас он «стирает» незнакомых людей за деньги, а завтра? Завтра ему придет в голову стать монополистом. Сколько Меняющих на Земле? Эжени точно не знала, но предполагала, что число их вряд ли много больше десятка. Как скоро ему придет в голову тот же способ расправляться с себе подобными, который сейчас изобрела Ермакова? Скоро, если уже не пришел. А когда исчезнут все остальные Меняющие… брррр! Полная безнаказанность и вседозволенность такого, как Собинов… Худший кошмар, который только можно себе представить!

Да, это хороший аргумент. Даже на Танаку он должен подействовать. Если же он все равно не захочет выступать против своего, тогда все пойдет прахом…

Так, стоп! Что гласит первая заповедь операторов реальности? Никогда не думай о поражении, ибо мысль материальна, и страхи реализуются куда успешнее желаний. Так что настроиться на позитив и – вперед, в Японию. Только в Токио, а потом в Саппоро. К Танаке – ее единственной надежде…

Так, объявили регистрацию. Пора. Эжени шла последней, снедаемая каким-то смутным беспокойством, к которому вдруг добавилось ощущение чьего-то пристального взгляда. Оглянулась… Вроде, никто на нее не смотрит… Странно… Регистрация, багаж, посадочный талон… До мелочей знакомая, сто раз уже пройденная процедура… Они двинулись к турникету, и в этот момент ощущение чужого взгляда внезапно появилось вновь. На сей раз повернулась Эжени быстрее и… встретилась глазами с Данилом. Пришел проводить… Воронцов улыбнулся ей и чуть поднял правую руку в знак прощания.

Серж слегка тронул ее за плечо.

– Ты чего тормозишь? Увидела кого?

– Да нет, так, показалось… Иду…

И только пройдя турникет, Ермакова снова позволила себе обернуться. На сей раз глаза ее быстро и безошибочно нашли в толпе провожавшего ее взглядом Данила. На глаза навернулись слезы, но она волевым усилием справилась с ними. Затем улыбнулась и помахала ему в ответ.

Алан Кар смахнул со лба испарину и раздраженно покосился на климатическую установку. Толку от этих штуковин никакого, а денег дерут! Корпорация «Борей» была монополистом по выпуску кондиционеров в Токарне, задавив всех своих конкурентов в очень доходном, учитывая местный климат, бизнесе. Это могло бы показаться странным, но ходили настойчивые слухи, что за «Бореем» стояла сила, которой невозможно было противостоять. И судя по тому, с какой скоростью было расчищено поле деятельности для новой корпорации, слухи эти имели под собой почву. Естественно, с исчезновением конкуренции качество продукции «Борея» упало. И куда только смотрит антимонопольный комитет?

Алан достал из холодильника бутылку воды и, сделав глоток, поставил ее обратно: несмотря на бешеную стоимость, вода из скважин, все-таки, имела металлический привкус. «Что вы хотите, – мертвый сезон!» – разводили руками чиновники в ответ на возмущенные вопросы населения. Мертвый сезон! Что за дурацкое словосочетание! Слово «мертвый», пожалуй, слишком соответствует действительности, а вот «сезон» – не очень. Ну можно ли, в самом деле, называть сезоном иссушающее все и вся лето, длящееся тринадцать из пятнадцати месяцев местного года?! Даже короткие ночи не приносили существенного облегчения, но в темноте хотя бы можно было жить. А уж дни превращались в сущий кошмар.

Стоило кому-нибудь неосторожно показаться на улице в светлое время суток, как в него мертвой хваткой вцеплялась испепеляющая жара, казавшаяся живым существом, обладающим какой-то злобной волей. С каждой секундой она все больше сжимала пальцы, по капле выдавливая из человека жизненную силу и прижимая к земле подобно чудовищному прессу. Она убивала в нем жажду жизни, какой-либо деятельности, все чувства, за исключением ужасной, всеобъемлющей усталости, зато пробуждала в душе самое худшее. Вспышки злобы, раздражительности учащались, и только та же усталость не давала им вылиться в насилие… Жара медленно убивала город. Люди жили одной надеждой: дождаться очередного сезона дождей, благодаря которым Токарн пока не вымер полностью. Но каждый из них был короче предыдущего, а жара и сушь в мертвый сезон – все безжалостнее. Вот и в этом году терпение почти у всех было уже на исходе. А ведь с начала очередного лета прошло всего два месяца…

– Ладно, не отвлекайся! – приказал сам себе Алан, отгоняя посторонние мысли.

Работы осталось еще немало, а рассвет, – он взглянул на часы, – уже скоро. Шеф обещал голову снять, если не удастся закончить все сегодня. Не выйдет – придется задержаться, а это значит, что три квартала до дома ему предстоит пройти ДНЕМ. От одной мысли о подобной перспективе Алану стало плохо.

– Черта с два! Работать, работать и работать!

Как будто в ответ на его возглас дверь тихо приоткрылась, и в комнату заглянула Лита Аш:

– Беседуешь с умным человеком? – иронически осведомилась она.

Алан страдальчески скривился:

– Ради всего святого, не отвлекай меня, Лита! Вот это, – он указал на груду документов на столе, – мне надо разобрать до утра!

– Сожалею, но тебе придется сделать перерыв. Шеф зовет!