Пресс-папье - Стивен Фрай

Моя преданность правому крылу секретом ни для кого не являлась, и, приступив после Кембриджа к работе в Министерстве иностранных дел, я полагал, что там хорошо сознают, кому принадлежат мои симпатии. Я сразу же начал снабжать информацией моих многочисленных вашингтонских связных. Предателем я себя не считал. В конце концов, американцы сражались плечом к плечу с нами в двух войнах. Они были нашими союзниками. А мы были в долгу перед ними. Разумеется, то же самое можно было сказать и о русских, однако мы смотрели на них несколько иначе. Америка была великой белой надеждой ненасытного капитализма, и мы верили в нее. Я считал, что мои проамериканские настроения служат кровным интересам Британии.

Конечно, сейчас, задним числом, не составляет труда понять, что я заблуждался. Не забывайте, однако, что мы начали разочаровываться в Тэтчер и Рейгане, стали понимать, что кроется за созданным ими привлекательным фасадом, лишь в начале 1990-х. А к тому времени менять что-либо для тех из нас, кто работал под глубоким прикрытием, было уже поздно. Нас было много, некоторые занимали высокие посты в ключевых сферах истеблишмента. Би-би-си, например, в отделе кадров которой долгие годы проработал наш человек, просто-напросто кишела антиинтеллектуалами правого толка. На Флит-стрит нас было что пчел в улье, а уж что касается МИ-5…

Все эти люди старались уверить широкую публику в том, что Советский Союз наш злейший враг, а Америка – благодетель и друг. Вы могли бы подумать, что попытки объяснить вторжение в Гренаду, помощь Сальвадору и нападения на Никарагуа давались нам с немалым трудом, – действительно, некоторым из нас проглотить все это было нелегко, и тем не менее люди продолжали во множестве присоединяться к нашему делу. Поймите, Америка вела в Британии массированную культурную пропаганду. А наши засевшие в средствах массовой информации кроты помогали убеждать британское общество в том, что желание избавиться от ядерного оружия наивно, а вера в то, что обладание им является вечной гарантией свободы, – ничуть, и, в общем и целом, им это удавалось. В том, чем все закончилось, присутствует определенная ирония.[102]Конечно, теперь эти люди мертвы и ответить за случившееся не могут.

Мне, можно сказать, повезло – когда все произошло, я находился в Новой Зеландии, выполняя якобы задание Министерства иностранных дел, а на самом деле пытаясь свалить правительство этой страны с его нелепо наивными антиядерными убеждениями. Через тысячу лет или около того – когда можно будет безбоязненно вернуться в Северное полушарие – документы тех лет все еще будут ждать нас, целые и сохранные. Как я уже говорил, мы действительно верили в то, что боремся за правое дело. А в конечном итоге только вера и идет в счет, не правда ли?

Маргарет Тэтчер – и давайте смотреть правде в лицо: нет в нашем распоряжении двух лучших слов, которыми можно было бы начать предложение, ибо способность их привлекать внимание читателя несравнима ни с чем. Это демонстрация причудливого человеческого парадокса, который очаровательно иллюстрирует безнадежно хиазматичную симметрию полярных противоположностей. Когда речь заходит о М. Х. Тэтчер, правая пресса неизменно отмечает – в защиту и к вящей славе этой женщины – то обстоятельство, что, по ее, прессы, мнению, Тэтчер есть самый ненавидимый и порицаемый из всех политиков, какие памятны ныне живущим поколениям, а именно это, заявляет пресса, и доказывает ее значение и высоту достоинств. Пресса же левая – во всяком случае, то, что от нее осталось, – с не меньшей силой подчеркивает тот факт, что она, Тэтчер, есть самый восхваляемый и обожествляемый лидер нашего времени, – факт, который, по мнению левой прессы, ярко свидетельствует о том, какое зло представляет собой эта женщина. И та и другая пресса, указывая на крайность реакций своей противницы, стремится доказать величайшее значение миссис Тэтчер: в одном случае – как силы добра, в другом – как силы зла.

Что касается моих взглядов на безвкусное, покрытое лаком существо, которое управляет нашей страной, ими я вас обременять не стану. В пьесе «Как важно быть серьезным» Джек говорит о леди Брэкнелл: «Во всяком случае, она чудовище, и вовсе не мифическое, а это гораздо хуже…»[103]Наш премьер-министр – это, пожалуй, миф, лишенный чудовищности, что еще хуже. Я сказал бы, что в качестве человека публичного и частного она не менее очаровательна, чем любой другой, а в качестве мифа – чудовищна до крайности. Лучше бы наоборот.

Вернее, я сказал бы это до того, как услышал вызвавший у меня большую тревогу и подтвержденный затем другими источниками рассказ о ней. Речь шла об интервью, которое группа телевизионщиков брала у миссис Тэтчер в один из первых годов ее премьерства. Для интервью с подобными ей людьми набирают команду, которой присваивается, если воспользоваться языком телевизионных документалистов, «приоритет А». Определенная часть технического персонала – электриков, звукооператоров и так далее – в таких случаях удваивается. Перед тем как дать то интервью, миссис Тэтчер, увидев вокруг себя такое обилие людей, спросила тоном весьма, как мне рассказывали, недружелюбным (отмечу, что рассказывал это член партии тори), так ли уж необходимо занимать ради одного-единственного интервью столько народу? О том, что было у нее на уме, когда она задала этот вопрос, ясно говорит открыто выраженное ее правительством желание «сделать что-то» с раздутыми штатами телевизионной индустрии. И вопрос этот демонстрирует – если оставить в стороне чистой воды высокомерие и невоспитанность человека, который открыто заявляет своим согражданам, что видит в них любителей дармовщины, норовящих захапать побольше, прикрываясь правилами, которые навязали стране профсоюзы, – редкостное отсутствие воображения.

Всякий, кто имел когда-либо отношение к съемочной группе, киношной или телевизионной, особенно если она снимала на выезде, знает, что ключевым моментом ее работы является время. Кино– и видеокамеры уступают по своим возможностям человеческому глазу, и если объекты съемок не освещены достаточно тщательно и искусно, то картинка в результате получается плохонькая. Я легко могу представить себе, какой крик подняла бы пресса или Центральный офис партии тори (если между этими благотворительными организациями существует какое-либо различие), окажись миссис Тэтчер недоосвещенной, переосвещенной или освещенной так, что она выглядела бы злой, толстой, грязной, недокормленной, озирающейся вокруг безумными глазами, апоплексической – в общем, приобрела бы любой из тех обликов, каким способно наделить человека дурное освещение. В телевизионной студии осветительные приборы уже смонтированы, настроены и легко управляются, поэтому постановка света для интервью осуществляется там относительно легко. Но ведь Тэтчер – премьер-министр, и время ее является, предположительно, ценным. А в том, что касается телевизионных интервью, гора, как правило, с охотой идет к Магомету. Лампы в десять киловатт на Даунинг-стрит с потолка в больших количествах не свисают. Поэтому и группы туда приходится направлять несколько большие, нежели средняя. Но, судя по всему, премьер-министр – по крайней мере, в этом случае – ничего толком не поняла, а лишь увидела возможность желчно высказаться по поводу раздутых штатов, тем самым настроив против себя немалое число людей, которые были восхищены возможностью оказаться рядом с ней и очень старались отнять у нее как можно меньше времени.