Иеро не забыт - Стерлинг Ланье

Прямо перед ним раскинулось небольшое горное озеро, и мгла, клубясь над водой, отступала к дальнему берегу. Они стояли на вытянутой низкой косе, глубоко вдававшейся в неподвижную водную гладь. Почва под ногами уже не выглядела мокрой смесью грязи и мха; наоборот, это было что-то ощутимо плотное, надежное, хотя и не такое твердое как камень. Священник поглядел вниз и увидел россыпь маленьких белых предметов; одни из них были округлыми, другие щетинились изломами и острыми углами, а вдалеке лежали и более крупные экземпляры, размером с его руку и даже с поваленный древесный ствол. Вдруг что-то сдвинулось в его голове, и он, на секунду прикрыв глаза, распахнул их снова.

Кости! Вот это что такое! Перед ним, от берега до берега, простиралось огромное кладбище!

Сколько живых существ из внешнего мира внесло свою лепту в этот чудовищный могильник, не мог бы сказать никто – даже, пожалуй, сам обитатель горного озера.

С первого взгляда было ясно, что эта таинственная тварь не имеет никаких пристрастий, касавшихся ее рациона. Просторные, выпуклые, увенчанные метровыми бивнями черепа травоядных исполинов валялись на берегу вместе с более плоскими и вытянутыми черепами антилоп; торчавшие из-подо мха челюсти хищников с острыми клыками подтверждали, что и они нередкое блюдом в меню хозяина джунглей; останки рептилий, земноводных и млекопитающих мирно лежали здесь, разделив общую судьбу и, наконец, соединившись в вечном сне. В смерти! Единственным свидетелем этого вечного союза была разъедающая их плесень, а единственной эпитафией – молчание.

Человек и прыгун тоже молчали. Сеги перестал дрожать и погрузился в какую-то странную апатию, Иеро же просто сидел и ждал – неподвижная бронзовая статуя на бронзовом скакуне. Две головы, одна над другой, зачарованно уставились в черную воду, словно заранее соглашаясь ждать столько, сколько будет нужно. Ждать терпеливо и покорно, совсем как те холмы, что пленяли мечтой о вечном спокойствии…

Туман мелкими каплями оседал на головной повязке Иеро, в то время как его зрачки не отрывались от озерной глади, и даже проблеск сомнения не мелькал в их темной глубине. Слуга, склонившись, ждал послания от своего господина… И когда оно, наконец, пришло, человек вздрогнул от удивления. Оно звучало у него в голове!

«Привет тебе, Двуногий! Ты слишком долго шел сюда, если считать в тех интервалах, в каких ты и тебе подобные измеряют время. Создание, на котором ты сидишь, помогло тебе добраться к озеру быстрее. А теперь оставь свое животное. Оно уже послужило нашим целям, и теперь бесполезно для тебя. Иди по берегу направо, там ты сможешь отдохнуть и подкрепиться. Ты знаешь, что нам обоим предстоит многое обсудить.»

Как только этот беззвучный голос раздался в сознании Иеро, он испытал внезапный шок; казалось, отравленные наркотиком нервные окончания в ментальном центре его мозга вдруг воспрянули, затрепетали, вновь готовые чувствовать и воспринимать. Пока что они не подчинялись сознательному контролю, но главное, они жили! Священник мог ощущать ментальную ауру говорившего с ним существа, мог хладнокровно подсчитать свои потери, и, кроме этого, он чувствовал, что разум его вырывается из гнетущего плена; он больше не был заключен в темнице собственного разума. И все же он должен был подчиниться.

Иеро спешился. Прыгун продолжал неподвижно сидеть на корточках, словно большая пушистая кукла; его широко распахнутые глаза бессмысленно уставились в одну точку, как будто он не видел перед собой ничего. Человек медленно побрел вдоль берега, лавируя среди куч особо крупных костей. Его проснувшийся мозг напряженно работал, сравнивая, анализируя, отбирая.

Очевидно, голос, услышанный им, не принадлежит человеку. В то же время он казался совсем не похожим на голос Дома, и все их сходство заключается лишь в чувстве холода и ощущении огромного возраста говорящего. В остальном же Дом походил на водоворот кипящей ярости, ненависти ко всему, что не похоже на него, что не желает присоединиться к нему, чтобы затопить мироздание ливнем разумных спор. А этот разум, наоборот, спокоен и безмятежен, как горное озеро, что раскинулось сейчас перед ним. Голос этого существа звучал остраненно, как бы издалека, не завидуя человеку и не презирая его, будто его обладатель находился в стороне от потока жизни, не желал тратить свои силы на такую мелочь, как эмоции и чувства. И если что-то подобное чувствам у него имелось, то они были запрятаны весьма глубоко.

Все еще не оставляя попыток разгадать природу своего таинственного собеседника, а заодно стараясь унять пустившиеся вскачь мысли, Иеро продолжал карабкаться по грудам старых костей, поросших скользким мхом. Наконец он очутился на небольшом уютном пляже, покрытом галькой, и подошел к берегу. Над озером все еще курились туманы, и лучи появившегося из-за туч светила окрашивали призрачную дымку над водой во все оттенки радуги.

Священник присел на покрытую мхом кочку и задумчиво уставился на гряду мокрых темных камней. Сейчас голос хозяина озера молчал, и мозг Иеро регистрировал только гулкую пустоту; впрочем, было ясно, что владыка туманной страны никуда не исчез, а потому – малейшее неверное движение, и человек вновь окажется под жестким ментальным контролем. С той стороны, откуда только что пришел священник, раздался всплеск, но каких-либо других звуков не последовало, и Иеро оставалось лишь гадать, что же там случилось. Но вот знакомый уже голос снова зазвучал в его сознании:

«Ну что ж, Двуногий, я читаю в твоих мыслях, что ты не голоден и не хочешь пить. Хорошо. Очень хорошо. Это значит, что мы можем спокойно побеседовать.»

Странный голос вещал не словами, скорее – непрерывно сменявшими друг друга образами, что было совсем непохоже на ту прямую мысленную речь, которой пользовался Иеро при общении с Гормом и Клоцем. Казалось, это существо владеет мысленной речью с недавних пор и еще не успело как следует в ней попрактиковаться; однако, в силу огромных возможностей своего разума, оно умудрилось быстро наладить взаимопонимание с человеком.

«Ты можешь говорить со мной, Двуногий. Разумеется, мысленно – только так, и только со мной. Здесь нет никого, с кем бы ты мог разговаривать звуками, как делают существа твоего вида. Поэтому ты будешь говорить только со мной и ни с кем больше.»

Мозг Иеро дрожал от напряжения. Очень осторожно он попытался использовать мысленную речь, в то же время установив какое-то подобие ментального экрана, чтобы собеседник не смог проникнуть в самые глубины его сознания.

«Кто ты? – спросил он, – и чего ты хочешь? Почему я не могу тебя увидеть? И что это за место?»

Он мог бы поклясться, что различает не лишенное иронии удивление своего собеседника, на которого сразу свалилось столько вопросов. Он также понял, что в сознании хозяина озера нет ни угрозы, ни той ауры враждебности, которая всегда отличала связанных с Нечистым тварей. Но разум священника уже сосредоточился на том, что пыталось сообщить ему это существо. Он действительно мог говорить ментально, но только с ним; его способности восстановились в узком диапазоне, вне которого он был по-прежнему глух и слеп ко телепатическим излучениям внешнего мира.