Статистике вопреки - Алиса Евстигнеева

— Ма, всё в порядке?

В ответ выдавила, хоть и кривую, но улыбку, и даже утвердительно кивнула.

— Ты будешь с нами кушать? — подхватила Тася.

Я присмотрелась к тарелке с омлетом и поняла, что с утренними бдениями у унитаза не покончено. Афишировать этого мне не хотелось, поэтому, поставив детей перед фактом, что до школы они сегодня добираются сами, поспешила скрыться обратно в ванной, где, похоже, было пора открывать филиал родного деканата, ибо по ощущениям мои утренние недомогания — это теперь надолго. А что? Ноут, зум — и можно вести лекции для студентов. Надеюсь, никого не смутит наша шторка для душа с дельфинчиками, или же мне по статусу полагалось иметь что-нибудь более концептуальное? Например, число π.

Нужно было ехать в лабораторию сдавать кровь, а потом на работу. Хоть сегодня у меня и не было пар, но на одиннадцать был назначен научный совет, и вряд ли кого-то интересовало, что у декана матфака маленький такой бабский коллапс.

Пока сидела на кафельном полу и жалела себя, прошло минут двадцать, когда дверь в моё убежище была безапелляционно открыта.

— Девочки в школе, — сходу отрапортовал Орлов, усаживаясь рядом и оперевшись спиной на бок ванны.

Понимающе кивнула головой.

— Ну, ты чего?

— Не знаю.

— Альбина, — чуть зловеще потребовал Лёшка. — Какого хрена? Тебе плохо или... что?

Поморщилась, но от комментариев удержалась. На что ему оставалось только тяжко вздохнуть и устало потереть глаза с тёмными кругами под ними. По Орлову вообще было видно, что он больше суток был на ногах.

Молчали. Мгновения превращались в секунды, в минуты… в вечность.

— Может, хватит уже отмалчиваться?! — в конце концов едва не рявкнул он, явно теряя остатки самообладания. — Ты ещё не поняла, что это вообще ни разу не выход? Если я тебе настолько неприятен, тогда какого…

— Да причём тут это?!

— Тогда я уже ничего не понимаю.

Разреветься мне не дала чисто женская причина — накрашенные глаза. Пришлось побороться с собственным дыханием, прежде чем смогла говорить.

— Просто… я теряю контроль над ситуацией. Над всем. Ещё в понедельник я знала, что нас ждёт завтра, через неделю, в следующем месяце… Теперь же… будто земля уходит из-под ног.

Лёша открыл было рот, чтобы возразить, но я его опередила.

— И да, я прекрасно осознаю, что на фоне того, что ты узнал сегодня, мне вообще грех жаловаться. Но тем не менее. Происходящее пугает меня. Пугает тем, что я даже приблизительно не могу предположить, что будет, когда Женя с Тасей обо всём узнают. Пугает перспектива сдавать кровь и вероятные результаты...

Наконец-то нашла в себе силы оторвать взгляд от пола и посмотреть прямо Лёше в глаза, к своему удивлению, не обнаружив в них ни осуждения, ни издёвки, лишь что-то такое… понимающе-тёплое.

— В общем, как оказалось, мне проще спрятаться здесь, — махнула рукой в сторону ванны, — чем заставить себя встать и пойти сдать кровь, чтобы точно узнать ответы на вопросы. 

Сказала. Легче не стало, скорее, наоборот — разозлилась, что вместо того, чтобы решать проблему, сижу тут и… развожу сантименты.

— Знаешь, — неожиданно начал Орлов, — я, когда сегодня ехал к тебе, думал, что приеду и просто убью тебя. И ты не подумай, что моё желание потеряло свою силу, вот родишь мне наследника — и бойся, — неловко пошутил он. — Но… я тебе сейчас признаюсь в одной вещи, после чего мы вместе сделаем вид, что я ничего не говорил. Мне тоже страшно… вот прям пипец как. И если твоя земля только уходит у тебя из-под ног, то моя сегодня ночью просто разлетелась ко всем чертям. Но… если, учитывая, что ничего поменять уже нельзя, и вышло так, как вышло… То я, блин, рад.

— Рад?

— Да! У меня две охренительные девочки. И пусть они ещё не знают, что я их… отец, это не отменяет их охренительности. И я… благодарен тебе за них. За то, что они есть, за то, что они такие…

— Это не ради тебя было… — не смогла я сдержать смущения, маскируя его под стервозность.

— Знаю, — усмехнулся он, — уж куда мне так… до профессорских кровей, — вспомнил нашу детскую присказку. — Короче. Что я хочу тебе сказать. Давай, что ли, бояться вместе? Так хотя бы интересней.

— Я не…

— Ничего такого. Просто пойдём маленькими шагами. Ты сейчас встанешь с пола, и мы поедем сдавать кровь. Потом я отвезу тебя на работу, а вечером ты пригласишь меня на семейный ужин. Уж прости, придётся потерпеть. То, как ты сообщаешь новости, вообще не вариант. Поэтому я… хочу сначала примелькаться им, хотя бы чуть-чуть. А дальше… а дальше жизнь покажет.

***

За руль я его не пустила, опасаясь, что доедем мы ровно до ближайшего столба. Предлагала отвезти домой, но Лёшка упорно рвался со мной в лабораторию, объясняя это тем, что теперь вообще не спустит с меня глаз и будет буквально следовать по пятам, пока наш третий ребёнок не вступит в законный брак и не выпорхнет из родительского дома. Перспектива пугала своей долгосрочностью и необратимостью, но я постаралась её принять, памятуя о том, что мне, по ходу дела, вообще от Лёшки никуда не деться.

В медицинском учреждении пришлось немного посидеть в очереди. Я нервно теребила квитанцию об оплате, а Лёшка, всё это время сидевший рядом и рассматривавший белые стены, вдруг невесело заключил:

— И всё равно, я не понимаю, как так всё вышло...      

Мы росли, времена менялись, жизнь постепенно переставала быть простой и понятной.

Конец девяностых мы встретили в состоянии полнейшего кризиса. Лёшкин отец потерял работу, из-за чего находился в перманентной обиде на весь мир, а если учитывать, что к тому времени детей в их семье стало пятеро (двойняшки Олька и Колька родились, когда мы с Лёхой пошли в пятый класс), то жизнь в семействе Орловых стала сильно напряжённой. И чем старше становился Лёха, тем острее были недопонимания с отцом. Тётя Света, из последних сих тянувшая большую семью, лишь беспомощно разводила руками в попытке урезонить старшего отпрыска, поэтому в средних классах по большей части он был предоставлен сам себе. Я помню периоды, когда Лёшка неделями прогуливал школу, слоняясь с сомнительными компаниями, собирал бутылки, воровал металлолом. В такие моменты достучаться до него становилось почти невозможно, но я всё равно пыталась и порой даже выходило.

Он всё так же ходил делать к нам уроки, правда, с годами это больше превратилось в поесть и переночевать. Мои родители старались не комментировать сложную жизнь соседей (тут бы со своей разобраться), но всё равно пару раз предпринимали безуспешные попытки поговорить с Орловыми-старшими, но в итоге чуть ли не нарвались на скандал, после которого Лёшка ещё долго отсвечивал налитым фингалом под глазом. Поэтому Вознесенские на одном из семейных советов негласным решением постановили принимать соседского ребёнка в любое время и в любом состоянии и не задавать вопросов.