Агентство "Фантом в каждый дом" - Ева Ибботсон

Когда же Директриса сообщила Оливеру о принятом решении, он упрямо помотал головой.

– Я не могу задерживаться надолго, понимаете, не могу. Хелтон теперь – мой дом, и Тина нуждается в моей помощи.

Директриса внимательно посмотрела на разволновавшегося мальчика.

– Да, Оливер, понимаю. Но хотя бы до дня рождения Тревора ты останешься? Это совсем скоро, всего через пару дней. Если ты уедешь, Тревор расстроится.

Оливер кивнул. Хоть Бабуле и придётся ехать с призраками в Хелтон без сопровождения, но Тревор – его лучший друг.

– Хорошо, – сказал он, и Директриса облегчённо вздохнула.

Если до того времени полковник не вернётся, она найдёт для Оливера другого сопровождающего.

Вернувшись на площадку, Оливер обнаружил, что дети по-прежнему слушают Бабулю, и только Тревор отделился от них и ожидает его у игрового городка. Тревор отличался сильным характером. А как иначе? Ему пришлось пережить смерть родителей, потерю руки, а в довершение узнать, что родственникам на Ямайке нет до него никакого дела. Он был из тех, кто сперва бьёт, а уж потом задаёт вопросы, но, когда Бабуля доходила до той части своей истории, когда семья выясняла, что Трикси с ними нет, у Тревора неизменно подкатывал комок к горлу. Бедняжка Трикси, несчастный призрак, обёрнутый флагом. Такой боли его душа вынести не могла.

– Я останусь на твой день рождения, – сообщил Оливер, но потом уеду, даже если Директриса не разрешит. Я должен быть там.

Тревор серьёзно кивнул.

– Может, я ещё поеду с тобой, – сказал он.

– Представь жареные почки в сахарной пудре. Или пастилу, обжаренную на топлёном сале. Ну, давай, – уговаривала питона Тина.

Однако змей не реагировал на увещевания. Он по-прежнему свешивался с держателя для полотенец и ни в какую не желал извергать содержимое желудка наружу. Глядя на выпуклость посередине питона, Приютина видела, где именно находится попугай, и, поскольку проглочен он был целиком, оставалась надежда, что птица выжила подобно Ионе в чреве кита. Однако, что бы она ни говорила противному питону, тот лишь безвольно висел, взирал на неё пустым взглядом и отказывался срыгивать.

После появления Криксов Тина часто сидела в ванной, так как родители, потерянные в далёком детстве, вызывали у девочки приступы ярости. Они выскакивали из кустов, прося называть их «мамочкой» и «папочкой», и ползали среди клумб, вымаливая у неё прощение. Сабрина звала Тину «малюткой», чем приводила в бешенство, а сэр Пелэм жаждал усадить «малютку» на колени. Однако более всего её злило пренебрежение, с которым Криксы относились к Уилкинсонам. О дяде Генри они говорили «этот зубодёр» и находили чрезвычайно забавным тот факт, что в детстве тётя Мод танцевала партию Сахарного Шарика.

А ещё она невероятно скучала по Оливеру. Тина понимала, что ему необходимо быть подальше от Хелтона, пока привидения не разберутся с Фултоном, и всё-таки без нового приятеля жизнь была тоскливее.

Дядя Генри зашёл в ванную посмотреть на питона – он делал так каждое утро.

– Я мог бы его прооперировать, – сказал он, – хотя тут есть определённый риск.

– Давай ещё подождём, – сказала Тина. Она сердилась на питона, однако ей было неприятно думать, что змее разрежут живот. – Пойду посмотрю, не нужна ли помощь мистеру Дженкинсу.

Именно благодаря фермеру утопление Оливера выглядело правдоподобно. Мистер Дженкинс отвечал за то, чтобы на поверхность озера всплыли ботинки мальчика – сначала один, затем другой, а также чтобы к воде вели следы, как будто ребёнок в страхе убегал от какого-то чудовища. Мистер Таскер сразу поверил, что Оливер лежит на дне, и призраки надеялись убедить в этом и Фултона.

На берегу Тина встретила леди де Бон, которая капала кровью на порванную рубашку Оливера.

– Онория, детонька моя, – воскликнула Сабрина, пытаясь потереться обрубком носа о щёку Тины. – Ты пришла сказать, что любишь родную мамочку?

– И папочку? – крикнул сэр Пелэм, выбираясь из зарослей камыша. У обоих Криксов опять началась родительская лихорадка.

– Вовсе нет, – отрезала Тина. – Где тётя Мод?

Муж и жена обменялись взглядами.

– В садике, нюхает цветочки, – презрительно ухмыльнулась леди де Бон.

Тётя Мод только делала вид, что нюхает цветы. На самом деле она изо всех сил старалась не расплакаться.

– Они грубили тебе? – осведомилась Тина. – Если да, то я им…

– Нет, что ты. Просто… Конечно, стыдно не знать, что омаров едят специальными щипчиками, но, видишь ли, мы в «Тихой гавани» никогда не готовили омаров. И я не подозревала, что называть сортир «сортиром» неприлично. Оказывается, нужно говорить «уборная»! Знаешь, Тина, наверное, я должна позволить им забрать тебя. Всё равно для такого роскошного замка я – неподходящее привидение.

– Тётя Мод, в самом-то деле! – Тина рассердилась не на шутку. – Я уже тысячу раз говорила и повторяю снова: меня зовут Приютина Уилкинсон. Ты и дядя Генри – единственные родители, которых я признаю, и, если эти двое будут над тобой насмехаться, я устрою им взбучку.

Однако во время репетиций нападения на Снодд-Бриттлов даже тётя Мод вынуждена была признать, что Криксы – действительно грозные призраки. Когда они не лебезили перед Тиной и занимались своей непосредственной работой, на них стоило посмотреть. Блуждающие огни и невыносимый смрад, при помощи которых де Боны отпугивали от Хелтона торговцев и прохожих, составляли лишь малую часть их талантов. Сабрина вскидывала костлявые руки, и через каминную трубу вниз пачками сыпались разложившиеся совы, а когда сэр Пелэм щёлкал своим смертоносным хлыстом, даже у самых отчаянных храбрецов мороз подирал по коже, и они обливались холодным потом.

Засаду на Фултона планировалось устроить у озера, и на этот случай Криксы приготовили особые спецэффекты. Они могли заставить ветви деревьев скрипеть и ломаться, умели вызывать клубящийся туман, который слепил любого, и создавать жуткие тени, что бормотали в кустах и хватали людей липкими холодными щупальцами. Конечно, Уилкинсоны тоже стремились сделать всё возможное, но, если речь шла о том, чтобы проучить Фултона Снодд-Бриттла раз и навсегда, без Криксов было не обойтись.

Однако вместо Фултона в Хелтон-холл приехал кое-кто другой.

Призраки всей компанией расположились в гостиной и устроили музыкальный вечер. За день до этого Бабуля привезла в Хелтон мистера Хофмана, Перниллу и бегуна. Старик-профессор отдыхал с дороги, но тётя Мод решила устроить в его честь небольшую вечеринку – пусть видит, как ему здесь рады. Есть и пить мистер Хофман не мог – за годы, проведённые в мозольной лавке, его пищеварение совершенно расстроилось, – зато он любил музыку. Пернилла знала немало чудесных песен про безумных троллей и зловещих баньши, и, хотя шведка охотнее предпочла бы прогулку по лесу, она уступила просьбам и спела для всех своим красивым печальным голосом.