Бумеранг на один бросок - Евгений Филенко

ЗАБРОДСКИЙ. Ну, продолжай.

СЕВЕРИН. Если бы кто-то попытался обидеть маму… если бы сказал про нее что-то плохое…

ЗАБРОДСКИЙ. Ты бы убил его?

СЕВЕРИН. Не знаю… сразу уж и «убил»! Но людей бы навешал, это точно.

ЗАБРОДСКИЙ. И последний вопрос: как ты думаешь… ты знаешь, кто ты такой?

СЕВЕРИН. Конечно, знаю: Северин Морозов, мне скоро пятнадцать, и я необычно высокий мальчик. И еще, как говорят, я какой-то там, ха-ха, Черный Эхайн.

ЗАБРОДСКИЙ. Ничего-то ты не знаешь, высокий мальчик…

Потом я поскребся в дверь дома, и мама отперла. Едва только я переступил порог, как за моей спиной снова защелкнулся замок. Ну и ладно… Я плюхнулся в придвинутое к стене кресло — так, чтобы слышать разговоры на веранде и хотя бы краем глаза видеть происходящее там, не раздражая своим вниманием маму, которая желала бы, чтобы я ничего не видел и не слышал.

— Не хочешь ли подняться в свою комнату, Северин Морозов? — спросила она без особой уверенности.

— Не-а, — сказал я, для убедительности скорчил страдальческую гримасу и завел очи. — Мне нехорошо… я тут посижу тихонечко… с кошкой…

Мама недовольно поморщилась, но не возразила.

На веранде гости продолжали свои негромкие разговоры.

— Зачем понадобилось выселять людей из поселка? — спрашивал дядя Костя.

— Никто никого не выселял, — отвечал Забродский. — Они сами, по своей воле, рассредоточились в течение месяца. У кого-то значительно снизилась нагрузка по работе и внезапно наступил долгожданный отпуск. Кто-то получил приглашение посетить Коралловый карнавал в Южной Нирритии на Эльдорадо. Кому-то захотелось повидать дальних родственников, о которых он и думать забыл. Да мало ли причин…

— Ты уклонился от ответа.

— Ну хорошо, хорошо… Это была мера разумной предосторожности. Мы же знали, с кем имеем дело…

— А именно? — нахмурился дядя Костя.

— С бывшим сотрудником Звездного Патруля, — отчеканил Забродский, — у которого старинные к нам счеты, право на защиту жилища и личной неприкосновенности, а также натянутые нервы и чрезвычайно скверный характер.

Дядя Костя недовольно покачал головой.

— Мы знали о боевых зверях, — хладнокровно продолжал Забродский. — О двух боевых зверях. Но сканирование показало наличие под домом глубокого и тщательно укрепленного подвала. Что за сюрприз мог там соблюдаться, оставалось только гадать. Дрыхнущий ратный дракон класса «мнаркморор». Тяжелый орбитальный фогратор «Рагнарёк». Черт с рогами. Все это могло пойти в ход так же легко и необдуманно, как хельгарм и баскервильская кошка.

— Параноики… — проворчал дядя Костя.

— Лучше посмотрись в зеркало, какой ты нынче красивый… Мы не могли рисковать благополучием посторонних людей. И мы их ненавязчиво удалили под самыми натуральными предлогами.

— Вам следовало просто сыграть отбой и вызвать меня.

— А никто и не наступал, не ломил в штыковую. Была создана надлежащая психологическая атмосфера, в. которой госпожа Климова сама склонилась к единственно верному решению. То есть сделала то, о чем ты говоришь: вызвала тебя.

— А если бы она… хм… не склонилась к верному решению?

— Но ведь все обошлось, не так ли?

Тетя Оля не выдержала, театрально охнула и с большим шумом покинула веранду, убредя куда-то в сторону палисада.

— Консул, Консул, — печально сказал Забродский. — У меня мог бы быть Черный Эхайн. Генетически безупречный, прекрасно кондиционированный Черный Эхайн. Но у меня его отняли.

— Ладно, не переживай.

— Ты не понимаешь. Мы решили бы все проблемы. Я мог бы плюнуть на дела и уйти в отставку. Мы бы с тобой больше не ссорились, а встречались бы у меня дома, пили пиво и рассуждали о цветочках.

— Ничего ужаснее я и вообразить не могу.

— А самое важное — послушай, Консул! — еще двести человек могли бы заниматься примерно тем же.

— Что ты уперся, как баран? Вынь да положи ему Черного Эхайна… Сбрось шоры, раскрепости мозги, ищи другое решение!

— Нет другого решения, ты же знаешь. Только военная операция — но неподготовленная, авантюрная, без серьезных шансов на удачу, как и предлагал Ворон…

— Да, это плохая мысль. Никто не одобрит.

— Этот мальчик… он уже не эхайн. Что-то в нем еще сохранилось… слабые проблески… неясные тени… но эта упрямая женщина вытравила из него все природное естество. Он — человек. Не очень обычный, но… среди нас полно необычных людей. Ты тоже был необычным, и я был. И он — простой необычный человек.

— Похоже, тебе приглянулась Читралекха.

— Читралекха — приглянулась?!

— Маленькая злая кошка, которая час тому назад играючи преодолела кордон из двух крутых звездоходов и посрамила выдающегося специалиста по активному сбору информации, знатока разнообразных систем самозащиты. Ты хотел бы и из этого мальчика сделать такую же кошку?

— Нет, — задумчиво произнес Забродский. — Нет, друг мой Консул. Я бы сделал его неизмеримо более ловким и опасным…

Дядя Костя молчал, и в его молчании было больше угрозы, чем в словах, какие он мог бы произнести вслух. Потом он сказал:

— Завтра жду тебя в гости. Со всеми материалами. Сколько же можно, в конце концов…

— Хорошо, — коротко ответил Забродский, и сразу перестал походить на невзрачного нытика. Подобрался, отвердел и даже, казалось, сделался выше ростом. — Все материалы, до последней буковки. Даже те, которые тебе неприятно видеть.

Он щелкнул каблуками, кивнул и ушел из нашего дома.

Немедленно возникла тетя Оля, про которую все забыли, приблизилась к Консулу и прислонилась к его плечу. Рядом с ним она не выглядела такой уж великаншей.

— Почему мне, послушав все ваши речи, нестерпимо хочется вымыться? — спросила она задумчиво.

— Потому что ты, Ольга-свет Гатаанновна, тоже не знаешь всей правды, — сказал дядя Костя. — Он хороший человек. Он мой старинный друг. И он действительно очень несчастен, потому что душа его болит о тех бедах, о которых всем нам не хочется даже подозревать. Понимаю, ты мне не поверишь…

— Конечно, не поверю, — сказала тетя Оля.

— Вот и никто не верит, — вздохнул Консул. — А в то, что обычная баскервильская кошка сегодня меня убила, ты поверишь?

— Тоже нет.

— А вот убила. Наповал. Дурацкое ощущение полной беспомощности. Она меня рвет, а я ничего не могу с нею поделать. Конечно, будь на мне «галахад»…

— А в руках фогратор… — хихикнула тетя Оля.

— Больно, — дядя Костя вздохнул еще горше и потрогал свои раны. — Больно, противно и стыдно. Взрослый, сильный мужик — и небольшая, в общем-то домашняя тварь! Кто мы, с нашей древней культурой, против природы? Так, плесень…