Расследования доктора Гидеона Фелла. Преступный замысел (сборник) - Джон Диксон Карр

Морган поднялся.

– Во имя святого Патрика! – сказал он. – Так это вы ведете себя подозрительно… Вы сказали об этом Мерчу?

– Нет. С чего бы? Но теперь мы все замешаны в этой забавной истории…

– Извините, сэр, – сказал Хью, – вы оставили следы ботинок?

Дж. Р., не стесняясь в выражениях, разъяснил, что ему безразлично, оставил ли он отпечатки ботинок, что он об этом не знает, и закончил вопросом о том, какое это, собственно, имеет значение.

– Я имею в виду, – настаивал Хью, – вы ходили к нему в ботинках Морли Стэндиша?

Дж. Р. указал на нелепость этого предположения. Он отметил, что необходимость надевать чужие туфли, чтобы посетить своих партнеров, возникает у него крайне редко. Затем Морган вспомнил о слепке следа, который они с Мерчем сделали, а Хью объяснил происхождение этого следа.

– Но дворецкий, – продолжил он, – не упоминал о чьем-либо визите прошлым вечером, и мне стало любопытно, не воспользовались ли вы балконной дверью.

– Да, я вошел через балконную дверь, – ответил Берк. – Ах, понятно, понятно. Я уже предвкушаю. Не ожидал, что вы устроите мне трибунал испанской инквизиции. Что ж, нет ни одной чертовой причины, почему я должен вам это рассказывать, но ладно. – Он нахмурился. – Я поднялся наверх, потому что увидел свет в кабинете, а это единственная комната на втором этаже, которой он пользуется. Почему бы мне было не войти через балконную дверь? Так куда проще.

Повисла напряженная тишина. Морган кашлянул, побуждая Берка продолжить.

– То, что я вам сейчас скажу, разрушит все ваши версии. Хмф. Вся эта история с ключами… Слушайте. Прошлым вечером я пришел к Деппингу сразу после ужина – было где-то четверть девятого, только начинало темнеть. Дам Гидеону Феллу еще одну подсказку – Деппинг собирался уезжать из Англии. Не спрашивайте, почему или куда. Я говорил с ним о делах, и вас они не касаются. Но могу поклясться, что он никого тем вечером не ждал… Я поднялся на балкон и посмотрел через дверь – можно заглянуть внутрь сквозь прозрачные кусочки витража. Он стоял у стола без плаща, рубашки и воротника и рылся в ящиках. Я не видел, что он держал в руке, но, возможно, это был парик.

Морган присвистнул.

– О, вам это нравится, – сказал Берк, – то, что другие попадают в такие ситуации? Признаюсь вам, мне, когда я узнал утром об убийстве, это не понравилось… Хмф. Так о чем я? Я постучал в дверь, и Деппинг едва из ботинок не выпрыгнул. Он выглядел обезумевшим. Я подумал, что у него очередной запой. Он спросил: «Кто там?» Разве бы он так выглядел, если бы кого-то ждал, а?

– Ну…

– Ничего не «ну». Он вынул ключ из кармана – да, из кармана – подошел и отпер дверь. От него разило виски. Он сказал: «Сегодня не могу с вами говорить». Я сказал: «Это важно, и я не хотел бы, чтобы вы снова начинали пить». Мы немного побеседовали, но каждую минуту он смотрел на часы, не предлагая мне присесть. Наконец я сказал: «Ладно, катитесь к черту» – и ушел… Он запер за мной дверь и положил ключ в карман. Вот все, что мне известно. Ключ, наверное, там и лежит.

– Его там нет, – сказал Морган. – Мерч обыскал его одежду, и ключа не оказалось ни в одном из костюмов в его гардеробе. Интересно…

Долгие минуты они сидели в тишине. Наконец Патриция предложила вернуться на «Ферму» поужинать. Когда она подала Хью руку, чтобы он помог ей подняться с кресла, ему показалось, что девушка дрожит.

Тем вечером на «Ферме» состоялся не совсем обычный ужин. Войдя в дом около семи вечера, они узнали, что незадолго до них прибыл мистер Тесей Лэнгдон, адвокат покойного, в сопровождении мисс Элизабет Деппинг, прилетевшей самолетом из Парижа. Адвокат сейчас находился в библиотеке вместе с доктором Феллом и инспектором Мерчем, а Элизабет – в своей комнате, и страдала она, как прямо заявила Патриция, не столько из-за смерти отца, как от дурноты после авиаперелета. Но ее недомогание было воспринято женой полковника Стэндиша в столь романтичном ключе, что та развела бурную деятельность, перевернувшую вверх дном весь дом. Она проводила у кровати Бетти Деппинг больше времени, чем на заседаниях местного женского клуба. Патриция присоединилась к ней, и, похоже, они немного повздорили. Как бы то ни было, на стол подали лишь холодные закуски, и безутешным гостям пришлось довольствоваться тайком сооруженными сэндвичами.

Хью удалось лишь мельком узреть прославленную Матушку Стэндиш. Она спустилась по лестнице, чтобы поприветствовать его, – миловидная женщина ростом пять футов десять дюймов, в туфлях на низком каблуке, с копной пепельных волос, развевающейся над головой, будто боевой штандарт, и грубым, но приятным лицом. Она уверенно заявила ему, что на «Ферме» ему понравится, ткнула пальцем в несколько портретов на стене холла и назвала художников, похлопала по резной раме зеркала в нише рядом с лестницей и важно произнесла: «Работа самого Гринлинга Гиббонса!»[15]

Донован ответил: «Ах!» – после чего она принялась перечислять известных людей, которые бывали в этом доме, включая Кромвеля, судью Джеффриса и королеву Анну. Кромвель, как оказалось, забыл здесь пару сапог, а Джеффрис отбил кусок облицовки – одна королева Анна, похоже, тут не безобразничала. Затем хозяйка дома одарила его пристальным взглядом, будто пыталась оценить, достоин ли он такой чести, и наконец сообщив, что пациентка нуждается в ней, ушла наверх.

Сама «Ферма», как Хью выяснил, была очень милым местом: прохладным, дремотным, с большими комнатами, расположенными вдоль трех сторон прямоугольника. Здание модернизировали – электрические светильники, установленные на стенах или свисающие с высоких потолков, казались тут неуместными, но о древних традициях этого дома – и высоких устоях духовности – свидетельствовал выложенный камнем пол в центральном коридоре, огромный камин из белого песчаника и багровая облицовка стен, с которых торжественно взирали изображенные на портретах знаменитости, красуясь в золоченых рамах. За холлом находилась мрачная столовая, за окнами которой рос самый большой падуб из всех, когда-либо им виденных. Здесь сидел Дж. Р. Берк, потягивая пиво в состоянии угрюмой задумчивости.

Бродя по западному крылу, Хью наткнулся на гостиную, обставленную каким-то предком Стэндишей со столь безвкусной роскошью, что она даже казалась забавной. Стены украшали картины, повествующие о жизни Венеции: гондольеры принимали удивительнейшие позы, высовываясь из лодок. Поблескивали золоченые рамы зеркал, стеклянным куполом нависала люстра, пестрели китайские узоры на шкатулках.

С другой стороны коридора до него доносились приглушенные голоса из-за двери библиотеки. Похоже, именно там доктор Фелл проводил допрос. В этот момент дверь открылась и наружу вышел дворецкий. Хью успел разглядеть большую комнату, наполненную сигарным дымом, и доктора Фелла, сидящего за столом и делающего заметки.