Рассвет на чужой планетой - Галина Львовна Романова

Пока же снаружи не стемнело, все, кто не был занят сборами, прильнули к мониторам. «Шхех» опустился на каменистой равнине подальше от ближайшего растительного массива, возле вымпела, оставленного первой экспедицией — остроконечный валун, на котором его установили, торчал в небо, как указующий перст. При приземлении вокруг все выгорело, а местами даже оплавилось, так что равнину прочертила угольно-черная полоса сгоревшей земли и камней. Клубами поднимался темный дым, постепенно пропадая в сером вечернем воздухе. Закат сквозь него казался багровым с синюшными нездоровыми полосами и пятнами, словно гангрена. Дым и сумерки не позволяли оценить расстояние до полосы местной растительности, окаймляющей крупную водяную артерию, которая, если верить картам, пересекала материк наискосок с полночь-восхода до полдень-заката. Где она впадала в море — неизвестно. Карты вообще были довольно скупы на подробности. Если судить по ним, большая часть материка представляла собой бесплодную равнину, и лишь по берегам водоемов, в радиусе от ста до семисот шагов, была заметна растительность, то есть, только там и была жизнь. Зонды продолжали кружить по орбите, оставаясь каждый на своей широте и не охватывая большую часть планеты и передавая каждый раз одни и те же, лишь слегка уточненные, данные. Менять их программу было поздно, значит, исследователям придется действовать по-старинке — путешествуя по поверхности планеты.

Ладно! У них есть много времени, а потом сюда отправятся поселенцы. Надо же и им что-нибудь оставить! Пусть сами изучают свою новую родину!

Подумав об этом, Сомба-99 выпрямился в кресле и улыбнулся:

— Что ж, вот и все! — настроил микрофон и объявил по внутренней связи: — Внимание! Говорит капитан «Шхеха» Сомба-99. Наш корабль совершил удачную мягкую посадку на планете, которую нам только предстоит изучить, описать и подарить нашему миру. Мы отлично поработали и многого добились. Мы — прекрасная команда. Позади долгий трудный перелет, а впереди много работы. Расслабляться рано. В связи с этим приказываю всем отправиться на отдых на час раньше. Вахты в обычном режиме. Всем отдыхать! До завтра!

Отключил связь, снимая микрофон, откинулся на спинку сидения, на ощупь, кончиками пальцев, настраивая экраны и вводя команды.

— Хорошая речь, капитан, — произнес Такту-101. — Прочувствованная. Выверенная. Чувствуется сила и уверенность в себе.

Мунго-117 поморщился, выбираясь из своего кресла. Второй пилот замешкался.

— Что сидишь? — покосился на него Сомба. — Приказ отдыхать относится ко всем!

Пилот пробормотал что-то и стрелой выскочил наружу. Мунго негромко пробормотал «Спокойной ночи!» — и направился следом.

— А вы что сидите? — поинтересовался Сомба у Такту. — Приказ был не для вас?

— Я просто… я так, — пожал тот плечами. — Думал, может быть, вы захотите об этом поговорить?

Он кивком указал на мониторы. На некоторых дым уже почти рассеялся, на других уже все заволакивали сумерки. На третьих можно было что-то разглядеть. Скорее всего, это нагромождение камней и кустарник, чудом уцелевший во время пожара. Здесь на картах была отмечена низина. Следовательно, растительность тоже присутствовала, хотя и не такая обильная, как по берегам морей и рек.

— Не о чем разговаривать. Завтра будет новый день. Завтра запланирован первый выход и основание лагеря. Будет много работы. Так что отдохнуть надо всем.

— А вам?

— Я не устал.

Это было правдой. Ну, почти правдой.

— Это первая ваша планета, — Такту не спрашивал, он утверждал. — До этого вы никогда не высаживались в таких местах… в качестве руководителя экспедиции. И сейчас вы хотите растянуть триумф. Я прав?

— Нет, — почти соврал Сомба. — Я просто хочу тут посидеть… подумать… И желательно, чтобы мне не мешали. Совсем.

Штурман попятился, ворча что-то себе под нос. Сомба невольно перевел дух, когда послышался щелчок смыкающихся перепонок. Он ждал окончания полета. Первый помощник, он же пилот раздражал капитана неимоверно. И тем, что был немного старше и намного опытнее. И тем, что постоянно лез, куда не просят. И, чего греха таить, порой казалось, что он пытается занять место капитана. А чего проще? Он, Сомба, носит пограничный номер. Ему постоянно приходится напоминать себе, что он на своем месте. Ведь это же так легко — оступиться, сделать что-то не так. И если об этом узнают дома, да если еще проступку придать вес… Он запросто может лишиться своего номера. Сомба-100 — пока еще звучит, но он тоже пограничный. И с трехзначным номером для него будут закрыты многие двери. И уж, конечно, не быть ему капитаном. Значит, он должен быть вдвойне осторожен.

Эта планета его шанс. Если экспедиция закончится удачно, если по результатам будет принято решение о колонизации, то он может не только дать ей свое имя, но и самому здесь поселиться. Он будет иметь право. И тут, вдали от Куа-со-анны, он может подняться до вершин власти. Сколько таких случаев было в прошлом! Столько же, сколько будет в будущем.

— Я назову тебя… Сом-а-куа! — помолчал, потом повторил еще раз, примеряясь: — Сом-а-куа. Красиво.

Да, только так. Здесь есть часть его имени и часть имени его родной планеты. В высших инстанциях должны одобрить вариант.

За спиной послышался щелчок. Сработал клапан на смыкающихся перепонках. Сомба напрягся. Не все члены экипажа имели право входить на капитанский мостик. Кого принесло на этот раз?

— Кто там бродит после отбоя? — проворчал он. — Под замок захотели? Или ограничимся штрафом?

— Вы, конечно, можете меня оштрафовать, — произнес женский голос, — но сначала поешьте. Сразу подобреете.

— С чего вы взяли, — Сомба развернулся в кресле, увидев Лонг, которая остановилась в паре шагов, держа на подносе контейнер с разогретым пайком. Рядом стоял стаканчик с какой-то желтоватой жидкостью. — С чего вы решили, что я подобрею, когда поем?

— Вы забыли про вечернюю трапезу, — пожала плечами девушка. — А моя мама говорила: «Не поел — разозлился!» Так что поешьте. Хотите?

Содержимое контейнера пахло резко и непривычно.

— Что это?

— Это… обычная смесь. Ваша порция на ужин. Вы пропустили…

А ведь и правда. Он так увлекся посадкой и обязанностями капитана, что забыл и думать о насущных потребностях организма. И, кажется, не только своего.

— Спасибо. А остальная команда? Все поели?

— Да, Такту-101 распорядился. Конечно, это нарушило график, ведь итоговый прием пищи пришлось передвинуть почти на полторы единицы времени, но ведь и посадка на новую планету случается не каждый день, — она лукаво улыбнулась. Сомба почувствовал что-то, похожее на досаду. Его старший помощник взял на себя обязанности капитана! И это может быть отражено в отчете. Что же будет дальше и чем это ему грозит?

— Вы не едите, — Лонг поставила поднос с открытым контейнером ему на колени и отступила на шаг, сложив руки на животе. Сомба невольно задержал взгляд на ее длинных пальцах. У нее на ногтях был заметен узор из декоративного грибка. Здесь? В космосе? Дома, на Куа-со-анне, женщины часто украшали себя — то прикрепляя к коже головы пленки разноцветной плесени, то выращивая на ногтях некоторые сорта декоративных или медицинских грибков. В космосе во время экспедиций такие ухищрения были запрещены. Во-первых, потому что это отнимает время, а во-вторых, все равно эти накладки рано или поздно придется счищать. А без специального оборудования и обученных мастеров сделать это бывает трудно. Можно повредить себе кожу и занести инопланетную инфекцию. Да и сами женщины поддерживали эту идею, особенно те, кто отправлялся в экспедиции в надежде подцепить супруга. Пусть сразу привыкнет к естественной красоте. Но Лонг…