Фоторобот в золоченой раме - Сергей Зверев

— Это моя машина!

— Так, получается, вы её украли? Она ворованная.

— Да пошёл ты! Это моя машина!

Из второй, «Мицубиси», вышел молодой человек, атлетически сложённый, но какой-то растерянный. Ему хотелось выглядеть перед своей дамой джентльменом, готовым до последней капли крови защищать её честь и достоинство. С другой стороны, он видел, что творится что-то экстраординарное.

Платов подошёл к парню, крепко взял под локоть:

— Слышь, доблестный рыцарь Айвенго. Полиция. Если сейчас же не уберёшь свою жестянку, заработаешь уголовную статью.

— Да ладно пуржить, — выпятил нижнюю губу «рыцарь».

— Тебе две минуты. После чего я тебя уложу мордой в асфальт, а машину снесу бульдозером. Будешь сопротивляться, прострелю ноги.

Пацан побледнел. Он оказался сообразительным и счёл за лучшее не быковать. Взревел мотор, и прекрасная дама осталась в одиночестве, но прыти ей это не поубавило. Прошипев вслед своему ухажёру «предатель», она решила биться до конца. Орала всё так же истошно, то и дело звучало: «менты поганые», «на хер вас», «полицаи».

— Сейчас докричишься. На пятнадцать суток заедешь! — яростно рыкнул Платов.

— Я… Я… — на миг фурия сбилась, но тут же вытащила из сумочки гламурный розовый, весь в блёстках, телефон и начала набирать номер.

Воспользовавшись заминкой, Шведов отвёл Платова в сторону и сообщил:

— Как я понял, это дочка Лузина, адвоката Левицких. Слушок прошёл, что ему за работу эту машину обещали. И отдали с ключами и документами. Только не оформили.

— Этот «БМВ» как неразменный пятак. Ирина его всем обещает. И Лузину этому. И нижегородской братве.

Тем временем адвокатова дочурка дозвонилась наконец до отца.

— Папа, я на стоянке! Они нашу машину забирают… С какого-то Следственного департамента… Такое хамьё!.. Постановление? Да. Показали. Что? Да… Но… Но как же… А машина? Папа-а-а!

Прислушивавшийся к разговору Платов услышал что-то краем уха — то ли «уматывай оттуда», то ли то же самое, но гораздо грубее.

Девчонка выпрямилась, гордо вздёрнула носик.

— Вам это так не пройдёт, — и направилась к своей «Тойоте».

Села в машину и исчезла, как утренний туман…

Платов стоял у двери и прислушивался. В квартире теплилась какая-то жизнь, слышались разговоры, работал телевизор. Гиви там жил со своей девахой.

Как войти в квартиру и не дать уничтожить вещдоки? Гиви по своей воле не откроет. Есть одна мысль…

На улице отчаянно заверещала противоугонка. И оттуда же донёсся забористый мат. Всё шло по плану. Оперативный «жигуль» ткнулся легонько в бок только что купленного Гиви «Хёндай Аванте», с которого хозяин сдувал пылинки, и оперативник начал на весь двор возмущаться в стиле «понаставили тут машин, хрен проедешь».

— Ай, педерасты! — донёсся из-за двери блатхаты рёв раненого зверя.

Замки щёлкнули. Возмущённый Гиви с телескопической дубинкой ступил за порог. Но дальше его гордый полёт был остановлен. Платов развернул его, втолкнул в квартиру, одновременно выбивая дубинку. Приплющил его морду о стену с криком:

— Полиция! Замер! Убью, гнида!

Двое оперативников ворвались и сквозняком прошуршали по квартире. Воровская подстилка — мелкая, закутанная в халат девчонка лет двадцати — испуганно завизжала. Её кинули на диван, чтобы не отсвечивала, велев заткнуться.

Щёлкнули наручники. Гиви усадили на табуретку на кухне. Платов прошёл по квартире и остался доволен увиденным. Вещдоки были на месте — ноутбук и дорогая видеокамера с предпоследней кражи.

— Признаваться будем? — Платов взял стул и уселся напротив задержанного.

— В чём? — Гиви трясся как осиновый лист.

— В квартирных кражах.

Воришка был совершенно деморализован. Он запричитал, что не хочет сидеть и вообще он молодой и красивый, тюрьма ему противопоказана. В результате он сначала поплыл, потом раскололся конкретно, в итоге пообещал сдать главаря группы — Зураба Зугдидского.

— Я кто? Мелочь! А он волк. Настоящий профессионал.

В результате, закончив обыск, оперативники усадили Гиви в машину и отправились по адресу, где отлёживается Зураб. Этого типа оперативники хорошо знали — он разыскивался за совершение ряда краж.

Гиви не уставал причитать, как ему не хочется сидеть.

— На проспекте Вернадского вы на хате депутата двести тысяч евро взяли, — прервал его стоны Платов, сидевший рядом с ним на заднем сиденье оперативного «Форда».

— Да. Двести двадцать, — важно кивнул Гиви.

— А куда ювелирку дели?

— Какую ювелирку?

— Там ещё ювелирка была. На триста тысяч евро.

— Триста тысяч?! Скрысили, падлы! — Гиви аж подпрыгнул. Сам он служил шофёром, стоял на стрёме, поэтому был не в курсе, что именно брали на квартире депутата.

На адресе проживала старшая сестра Зураба. Тут подъехал оперативник с вынесенным следователем постановлением о неотложном обыске.

Платов с оперативником поднялся на восьмой этаж. Они натолкнулись на дверь, перекрывавшую коридорчик на лестничной площадке. Пока судили-рядили, как туда проникнуть, остановился лифт. Из него вышла высокая, лет пятидесяти, женщина. Платов сразу узнал её по описаниям — сестра Зураба.

Она подошла к двери предбанника. Платов хотел сразу рвануть к ней, но потом решил зайти за ней в коридорчик. Она мазнула по ним острым взором, резко рванула на себя дверь, юркнула за неё и захлопнула перед носом оперативника. Хитрая змея поняла всё и теперь забаррикадировалась в квартире. Значит, скорее всего, Зураб там.

Шифроваться уже не имело смысла. Поэтому, проникнув в коридор, оперативники начали названивать в квартиру.

— Откройте, полиция. У нас постановление об обыске. Мы взломаем дверь, — барабаня по металлу двери ногой, прокричал Платов.

Ноль эффекта.

Платов прозвонил в МЧС. Вскоре приехали добры молодцы в синей форме — двое из ларца, одинаковы с лица. При них были ящики с оборудованием — устрашающего вида пилы, клещи. С каким-то злобным азартом и садистским удовлетворением они начали кромсать дверь.

Дверь Зураб делал для себя, чтобы ни один конкурент не вскрыл. Держалась она долго, но всё-таки рухнула под молодецким напором.

На кухне съёжилась ошарашенная и перепуганная сестра Зураба. Но самого воровского пахана здесь не было.

— Почему не открывали? Не верили, что полиция?

— Верила.

— Так почему?!

— Я боялась.