2024-й - Юрий Никитин

Она пошла на свое место, печальная и даже сгорбившаяся.Тимур посмотрел ей вслед и спросил в пространство:

— Может быть, баймы — все-таки наркотик?

Ближе к концу дня позвонил Леня Королев, теперь уже ЛеонидНиколаевич Королев, исполнительный управляющий и все такое. Работает в крупномбанке, мы знаем друг друга еще со школы, хотя он был на два класса старше, номы играли в сборной школы по волейболу, и там он узнал, что я не просто лучшийв математике, но с легкостью решаю задачи, что не каждому студенту по зубам.Сам он точно так же блистал в экономике, потому после школы закончил что-тофинансово-экономическое, сумел себя показать, его взяли в банк, где быстропрошел ступени от помощника младшего экономиста до руководителя отделениякрупного банка.

Он купил машину, когда я еще ездил на велосипеде, приобрелособняк, когда я взял в рассрочку дешевенький автомобиль, и что-то там ещекупил и не забыл похвастаться, искренне уверенный, что я свои успехи оцениваюточно так же: кто сколько сумел купить и достаточно ли дорогое, чтобы тыкатьдругим в глаза.

На ежегодных встречах однокурсников он обожал появляться,жизнь удалась, все остальные неудачники, но там впервые услышал, что я получилкакие-то международные премии за новые пути решения трудных задач, а также чтоя отверг ряд предложений о работе в коммерческих структурах.

Он такое понять не мог, я объяснил, чтобы отвязался, чтонацелен на нечто более крупное, чем пахать на кого-то. Он умолк, но с того дняначал смотреть на меня с опаской и величайшим уважением.

Сейчас с экранчика айфона на меня смотрит профессиональноулыбающееся румяное и безукоризненно гладкое, как круто сваренное и очищенноеот скорлупы яичко, лицо. Нам еще рано прибегать к пилингам и ботоксам, но яуверен, что при первом намеке на морщинку Леонид побежит в косметическийкабинет — банкир должен излучать молодость, уверенность и оптимизм.

— Привет, — сказал он. — На встрече будешь?Наша школа в этот раз соберется на неделю позже.

— Привет, — ответил я. — Откуда знаешь?

Он гордо улыбнулся:

— Так я в комитете по подготовке! Такие встречи надоготовить заранее. Тем более что только мы и можем чем-то похвастаться. Ты всееще занимаешься игрушками?

— Играми, — поправил я. — Вернее, баймами.

Он внимательно всматривался в мое лицо.

— Что ты помятый какой-то… И давно в парикмахерской небыл, заметно. Не слишком ли большое значение придаешь играм? Хотя я слышал, впрошлом году большие бабки зашиб… Но в чем-то кинули…

Я вздохнул, не хочется ни говорить про кидалово, это один изстолпов общества, ни объяснять про баймы очевидные мне вещи, но абсолютно дикиедля нормального большинства, на котором держится мир. И так уже смотрятснисходительно, как на взрослого, что занимается какой-то хренью. Добро бы ещекак хобби, а то всерьез…

— Пока они были играми, — сказал я, — кто ихпринимал всерьез? Хотя уже тогда мог понять, почему так самозабвенно торчуперед экраном…

— А теперь? — спросил он с интересом.

— Теперь стали баймами, — сказал я, — это тотуровень, когда начинают конкурировать не с какой-нибудь ерундой, вроде фильмовили вообще телевидением, а царем всех и вся — книгами!

Он хмыкнул:

— Ну, книги всегда были и останутся незыблемыми.

— И всегда будут ездить на лошадях, — сказал я емув тон. Сколько раз говорил это таким же и сколько раз еще придется? Увы,«простых» переубедить непросто, но с таким контингентом происходят всегдастранные вещи: в какой-то момент все «переубеждаются» как-то внезапно и становятсяиз враждебной массы вполне лояльными. Так было всегда, я, к примеру, помнюкампанию против электрических кофемолок: во всех газетах доказывали, что толькоручной помол обеспечивает правильный кофе. — Как ты быстро пересел на«мерседес»!

Он поморщился:

— Это другое. Но книги не тронь, твои игры с ниминикогда не смогут тягаться.

Мне показалось, что возражает как-то не слишком увлеченно,словно думает о другом, а эти вопросы просто некое прощупывание, но я не точтобы завелся, но трудно соступить с накатанной дорожки, и я ответил весомо:

— Уже тягаются. Хотя баймы еще во младенчестве.Понимаешь, ресурс книг выработан целиком и полностью!.. Современный писательрасставляет буковки точно так же, как это делал Пушкин, Овидий илиНавуходоносор.

— Теперь печатают, — сказал он важно, — наноутах. А книги с бумаги переходят на харды.

— Верно, — согласился я, — но — буковки!

— И что?

— А то, что буковки уже развивать невозможно, а баймы —еще как!

— Фильмы же не вытеснили! — сказал он,защищаясь. — А как орали, что с кинематографом перестанут читать книги!

И опять слишком стандартное возражение, навязший в зубахпример. Понятно же, что у меня на такое найдется возражение. Что-то хитритЛеонид, не о баймах разговор…

— В фильмах смотрят то, — пояснил я, — чтоувидел режиссер. А в баймы недавно встроили функцию подстройки моделей пожеланию баймера. Ты играешь не тем, что дают, как в кино, а сам делаешь все,начиная с внешности и одежды. Даже характер формируешь десятками, а то исотнями ползунков. Сам делаешь вкусы, склонности, интересы, страхи… Да весьхарактер! Это даже больше, чем в книге. Там только внешность можешь придуматьсам, да и то если автор сразу не укажет… Это основное, что роднит баймы именнос книгами и что является для книг наибольшей угрозой.

Он долго думал, наконец поднял на меня малость осоловевшийвзгляд, но лицо диссонантно остается все таким же профессионально круглым,сытым и довольным.

— Знаешь, — сказал он невпопад, — я дал твоикоординаты одному из наших слонов.

— Зачем?

Он сказал значительно:

— Когда видишь дядю с большими деньгами, его надозаинтересовать. Для него бросить тебе на лапу миллиончик долларов или евро, чтодля нас купить бутерброд.

Я покачал головой:

— Извини, мне этого не надо.

Он сделал большие глаза:

— Как это? Деньги всем нужны!

— Бесплатный сыр, — сказал я, — ага, спасибо.Никто даже рубля вот так просто не кинет. А если кто-то и кинет, сразу начнудумать, что же ему надо? Может, и ошибусь с угадываниями, но одно будет точно:что-то получить хочет…

Он нахмурился, еще большее несоответствие тщательновыдерживаемому облику молодого банкира, постоянно ликующего от непрерывныхпобед и роста вкладов.

— Ты слишком уж, — сказал он, понизивголос. — У меня тоже крылья горели, ты не думай! Но я не стал таким…злобным. Просто он созревает для некоего заказа. Если уж совсем начистоту, то яготов вложить и своих денег толику. Только лохи держат свободные деньги накнижке!..