Драгоценный камень - Норма Бейшир

– А собственно, чего еще ожидать от Хиллера! – ответил Джордан. Он сидел на краю постели, зажав телефонную трубку между ухом и плечом, и надевал сапоги.

– Понимаешь, – сказал Айан, – если кого-то из игроков вдруг постигнет неожиданная смерть, Хиллер получит полную страховку и практически ничего не потеряет.

– Я же и говорю, это очень на него похоже. Произошло что-то еще?

– Нет. Пока все тихо. Если не считать аварии трейлера. Кажется, что-то с тормозами, но никто не пострадал. Лошадей в этот момент в трейлере не было.

– Понимаю, – тихо произнес Джордан.

«А если бы были… Господи, я, кажется, становлюсь параноиком!»

– Ты что, Джорди, действительно собираешься жениться на моей маме? – Тревис сидел на верхней жерди забора и наблюдал, как Джордан седлает лошадь.

Джордан метнул на мальчика быстрый взгляд.

– Если бы я не намеревался это сделать, приятель, – ответил он, проверяя подпругу, – то не стал бы приглашать ее сюда.

– Думаешь, она согласится?

– А почему нет?

– Ты просто не знаешь ее. Маме ничего не стоит дать задний ход. Она вообще ни с кем из мужчин дружбу долго не водит.

– Ну что ж, все когда-нибудь нужно начинать в первый раз. – Джордану очень хотелось бы узнать, со сколькими мужчинами Слоун в прошлом «водила дружбу».

Тревис печально покачал головой:

– Мама очень боится потерять свободу.

Джордан рассмеялся:

– То есть попасть в тюрьму?

Тревис пожал плечами:

– Свободу в любой форме.

– А почему ты так думаешь? – спросил Джордан, прикрепляя стремена.

– Я же сказал. Рядом с ней никто из мужчин долго не задерживался. – Тревис спрыгнул с забора. – Даже мой отец.

– Может, она просто никого по-настоящему не любила?

– Возможно. – Тревис подошел ближе. – А вот тебя, похоже, любит. И за дело.

– Спасибо за доверие, дружище. – Джордан взъерошил мальчику волосы. – Ну а теперь начнем твой первый урок верховой езды.

– Твой сын считает, что ты сбежишь из-под венца.

Закатав брюки до середины икры, Джордан и Слоун шли босиком по мокрому песку. Он, конечно же, обнимал ее за плечи. Холодный прибой подбегал к их ногам и тут же смывал следы на песке. Над Атлантикой, возвещая начало нового дня, поднимался красный шар солнца. На вид немного суровый.

Слоун вздрогнула.

– С чего это вдруг Тревис так сказал?

– Не знаю. А еще он добавил, что ты боишься потерять свободу, – сообщил Джордан с притворной серьезностью.

– Что? – Слоун засмеялась.

– Он имел в виду, что ты боишься связывать себя какими-либо обязательствами. – Джордан отбросил ногой водоросли. – Парень, конечно, не знает, что о твоей склонности к побегам мне известно не понаслышке.

Слоун покраснела.

– Мой сын ужасный болтун! – Прохладный утренний ветерок трепал ее волосы, и она тщетно пыталась отбросить их с лица.

– Он беспокоится за тебя, – заметил Джордан. – И за себя тоже. По-моему, ему очень не хватает отца.

– Да.

– Тревис вбил себе в голову, что перед свадьбой ты обязательно удерешь. – Джордан наклонился, поднял выброшенную волной щепку и начал задумчиво рисовать на мокром песке абстрактный узор.

– У Тревиса богатое воображение, – сказала Слоун.

Он поднял на нее глаза:

– Слоун, неужели это всего лишь плод богатого воображения мальчика?

– Не стоит придавать особого значения словам Тревиса. Он прирожденный трепач. Это у него наследственное.

– Но ты не ответила на мой вопрос.

– Я не собираюсь никуда сбегать.

Джордан выпрямился и отбросил деревяшку далеко в сторону.

– Это хорошо, потому что я люблю тебя и не позволю тебе снова убежать.

Она молча смотрела на него.

– Слоун, ты ни разу толком не сказала, что любишь меня.

Она опустила глаза и увидела на песке его рисунок – большое несимметричное сердце с их инициалами внутри.

– Ты знаешь о моих чувствах.

Джордан кивнул:

– Кажется, знаю, но хочу, чтобы ты сказала мне об этом. Я хочу услышать эти слова. Не в постели, когда мы занимаемся любовью, а сейчас. Здесь.

Их взгляды встретились.

Она колебалась лишь мгновение.

– Да, Джордан, я люблю тебя, но боюсь произносить эти слова, потому что после этого становлюсь особенно уязвимой. А это внушает мне опасения.

– Даже со мной?

– Даже с тобой. Понимаю, это не украшает меня, но все равно ничего не могу с собой поделать. Когда я встретила тебя… это было что-то такое… я сразу почувствовала… Но боялась любить, потому что не хочу страдать.

Джордан нежно коснулся ее щеки.

– Тебе приходилось страдать, бедняжка.

– С чего ты взял?

– Потому что страдать боится только тот, кто уже обжигался. Я это знаю по собственному опыту. Итак, в прошлом тебя кто-то сильно обидел?

– Никто меня не обижал.

– Любить – значит доверять. Слоун, ты доверяешь мне?

– Полностью.

Он погладил ее волосы.

– Любимая, я принадлежу тебе весь. И взамен ожидаю того же.

– Джорди, я люблю тебя, – повторила она. – Но… но у тебя было такое замечательное детство с такими чудесными родителями, которые обожали и тебя, и… друг друга. Ты вырос в любви. А вот я – нет. Мне не с кого было брать пример, понимаешь? Поэтому приходилось до всего доходить самой.

– В каком смысле?

– Это длинная история.

– Время у нас с тобой есть.

Она покачала головой:

– Подожди, Джорди. Сейчас не могу. Пожалуйста, будь со мной терпеливым. Хорошо?

Он положил руки ей на плечи и повернул лицом к себе.

– У меня было отличное детство, верно, но, оказывается, для счастья этого недостаточно.

– По крайней мере ты знаешь, что это такое, когда тебя любят.

Джордан обнял ее.

– Да. И хочу показать тебе, что это такое, любимая.

В субботу Тревис отправился с Кэппи и двумя конюхами на ферму, а Джордан и Слоун все утро ездили верхом по участку. Уроки верховой езды, которые она брала в подростковом возрасте, быстро вспомнились, и вообще все было замечательно. Они спешились на лесной опушке и медленно двинулись назад.

– Представляю, как приятно расти в здешних местах, – сказала Слоун. – Это, наверное, такое счастье.