Нет - Сергей Кузнецов

…Ну, началось. Лучшую мужскую роль получает, конечно, Минки Хо, главная звезда фестиваля, Дирк Даглер наших дней. Кто бы сомневался. Конечно, «Тецуо-морф» можно полюбить только за одно название, спасибо мадам Глории за омаж давно забытому фильму Цукамото (неужели сама додумалась? Никто не подсказал?). Да и в формальном совершенстве фильму не откажешь: прекрасная работа, съемки длились больше года и все шесть морфов подобраны идеально — член-гриб, член-сверло, член-рука, член-клинок, член-щупальце и член-булава. Подвиг бионистов, кстати — и мужская, и женская запись очень хороши: аж глянул в ужасе вниз в какой-то момент: ох ты, да мой член, кажется, меняет форму, ужас какой, а главное — щекотно же! — а на девочкином бионе прекрасное ощущение присосок внутри себя (и еще боль — не слишком острая, явно монтажерами приглушенная) от тонких, сочащихся кровью порезов. Но за что тут, если честно, давать приз актеру? Где тут игра? Спецприз за лучшую бионистскую работу, да — но не более. Будь моя воля, я бы лучше дал какой-нибудь приз Ковальски, которую Хо распарывает в четвертой новелле. Прекрасная запись, очень, очень хорошая, ну и психанутая девочка, ее, кажется, убей в таком состоянии — застонет и кончит. Жалко, что из-за студийной системы мне не видать ее как своих ушей: старая сука Глория никогда не отпустит свою звездочку ясную сниматься у Бо. Или заломит такие деньги, что… что… что, может быть, и стоит их заплатить, между нами.

Женскую роль, конечно, получает эта дура Сидни Шарман. Я даже не видел ее «Офисные будни», с меня хватило полуминутного трейлера: девушка говорит по комму обычную корпоративную хуйню, а потом камера отъезжает, и мы видим — кто бы мог догадаться, да? — что она распята на кресте и ее пялят два зоуса. Два, если быть точным, афроамериканских зоуса. Очень смело, да. Как можно давать за это приз на двадцать первом фестивале чилли, я, хоть убей, не понимаю. Третье десятилетие они орут о своей борьбе за свободу, о противостоянии фальшивой ванильной индустрии, об удушающих правилах AFA — и при этом не замечают, что сами закоснели в собственных правилах, в тупых законах, во внутренних табу. Они просто делают наоборот наобороту: нельзя два черных на одного белого — снимем именно так и будем орать, что мы против политкорректности. Как они взъелись поначалу на «Падение Мехико» — нельзя оскорблять религиозные чувства верующих, новых ацтеков! И это свои, чилльники, взъелись, те, кто должен бы меня на руках носить. Главное — христиан можно оскорблять, у них репрессивная, реакционная религия, а «новых ацтеков» — ни-ни, они же наши, смелые-прогрессивные, сам Декоде, классик чилли, был из «новых ацтеков». Убейте меня, убейте прямо на вашей Стене Плача, только бы мне больше не слышать этой бесконечной хуйни, не видеть этих рож, не ощущать самого узнаваемого запаха в мире — запаха мудаков. Убейте меня нежно.

Во всем этом зверинце — прости, Бо, я не имею в виду твоих зоусов, — я видел сегодня только одного приличного человека. Старик вомбатус, безумный пикетчик, лидер единственного профессионального объединения работников чилли, председатель полуреального «Союза жертв 16-й поправки к закону об эротической продукции», вождь всех морфов, запретом вытесненных в чилли из уютного мирка ванили двенадцать лет назад. И каждый год, когда мы собираемся здесь, он протестует — протестует против того, что мы смирились, что мы позволили загнать себя в резервацию. На этот раз он поставил голографическую пушку и обстреливал своими лозунгами холо-шоу. Интересно, сколько человек из гостей поняли, что лозунги «Нечеловеческий секс для настоящих людей» и «Проснуться от гнева!» вовсе не являются частью официальной церемонии? А кто догадался, что кроваво-красное «Сидней должен гореть в аду!» служит ритуальным проклятием Сиднею Нам, протащившему 16-ю поправку через кодекс AFA, а вовсе не сулит гибель столице старейшего члена AU-2?

За лучшую режиссуру наверняка дадут старому пердуну Галицию Божко, чтобы он потом не возбухал и не лез на…

…Чтоооо? Что, блядь, они сказали? Приз за лучшую режиссуру получает Йонг Гросс! И я должен подняться и пойти на сцену за этой подачкой? Приз за режиссуру! Бо, но ведь это говно для неудачников! Все же знали, что мне дадут лучший фильм! Я же знал, что мне дадут «лучший фильм»!!! Что это за хуйня??? Уроды, ублюдки! Конечно, это Романский, какой может быть вкус у этого выродка с башмак ростом! Бо, я туда не пойду, я тебе клянусь. Пусть засунут свой металлический перец себе в жопу!

— Ты должен идти, Йонги.

Бо, я не пойду. Бо, пусть они идут на хуй. Я уйду из этой индустрии. Ноги моей больше не будет в Иерусалиме. На хуй, Бо.

— Успокойся. Я старше тебя в два раза, я знаю, что тебе советую. Встань и выйди на сцену. Можешь не благодарить, если тебе так уж противно.

Хорошо. В следующий раз я скооперируюсь с вомбатусом и мы поставим настоящую пушку. Я им покажу финал «Падения Мехико» в натуральную величину.

Дамы и господа! Мой продюсер, мистер Бо Дерек, для нас всех — просто Бо, сказал мне, что я могу не благодарить вас. Но я, тем не менее, не могу сдержать слов благодарности. Публично, перед этими большими красивыми камерами, я хочу сказать вам: ну, спасибо! Я многое понял сегодня. Спасибо. Я никогда не забуду этот вечер.

Сунуть приз под мышку. Сойти со сцены в гробовой тишине и сесть на место под шквал аплодисментов. Уроды.

— Я же тебе говорил, Йонги. Они не съедят «новых ацтеков». Я вообще был уверен, что они ничего не дадут, только тебе не говорил. Я тебе объяснял: тут тоже есть понятие политкорректности, это политкорректность по отношению к своим. А ты на нее плюешь. В этой ситуации тот факт, что тебе дали «режиссуру» — это, ну, они же тебя признали! Они не-мог-ли тебе ничего не дать, не посмели! Успокойся ты, ради бога!

Блядь, пора завязывать с чилли. Эти люди никогда не поймут, что я делаю, как бы много денег ни приносили мои фильмы. А те, кто поймет, никогда не посмеют в этом признаться. А вот Жак Жюльен сказал мне, что, если бы «Падение» не был таким откровенно свинским, он бы лично привез его в Канны.

«ничего себе у тебя новости

ну то есть — ничего себе

я даже не знаю, как изложить такую эмоцию на письме

ночью по комму тебе изложу

но —

ничего себе!

Ай-йя!

послушай

можно я пока не буду верить?

я просто вот в тот момент, когда прочитала у тебя: «два месяца», поняла, что сейчас сойду с ума

тихо и откровенно

потому что я так этого хочу, что не могу позволить себе этого ждать

ты понимаешь?

я буду писать тебе, как всегда

говорить с тобой, как всегда

я не увижу тебя два месяца

ну что же

будем считать, что ты в долгой командировке

я, конечно, умру за эти два месяца

но останусь живой

а потом ты приедешь обратно в Москву из незнаючегокудавыедете и напишешь мне: