Грех с ароматом полыни - Галина Владимировна Романова

– А где она? – вытянула Ева шею.

– Она на опознании. Ой! – Женщина всхлипнула и прижала руку к сердцу. Голова ее низко опустилась. – Ой, горе-то какое…

И пошла прочь, слегка пошатываясь из стороны в сторону.

Ева бросилась следом. Вцепилась той в плечо, развернула.

Егор наблюдал за тем, как губы Евы беззвучно шевелятся, она о чем-то говорила со старшим продавцом. Лицо ее в какой-то момент застыло, и именно в этот момент Егор понял, что не будет никакого выезда за город. Не будет костра и шашлыков. Потому что что-то случилось в семье подруги Юрия Грекова. Что-то страшное, непоправимое.

– Что? – спросил он, когда Ева подошла.

– Ей ответил Греков. Они в морге.

– Что, опять? – вытаращился Егор. – Он же там был. И…

– Сегодня утром нашли тело. Молодого парня. По описаниям похож на ее племянника. Они там, если мы поторопимся. – И она умоляюще взглянул на Егора.

– Нет. Мы не поторопимся. Нам там нечего делать. Особенно сейчас. – Он качнул головой, стискивая зубы.

– Ну почему, Егор?! – Она нетерпеливо дернула ногой, глянула исподлобья. – Почему?

– Потому что я не смогу объяснить своего там присутствия. Твоего – тем более. Нам там делать нечего.

Конечно, она психанула и тут же попросила отвезти ее домой. Он даже не стал напоминать, что в багажнике, в пластиковом ведерке, маринуются три килограмма отборной баранины. И овощей с зеленью пакет лежит там же. А еще бутылка красного вина, которое под мясо просто необходимо. Он промолчал.

Они сели в машину молча. Промолчали всю дорогу до ее дома.

Ева вылезла, хлопнула дверью, не попрощавшись, ушла. Егор развернул машину так, что из-под колес полетели камушки. И поехал к зданию городского морга.

– Понимаешь, Лидочка, я ничего так хорошо не умею делать, как искать, – тихо обронила Ева, кутаясь в толстый шерстяной плед, который Лида принесли ей из дома. – Искать и находить.

Они сидели в саду Лиды под облетевшими яблонями. Пили чай из старинного самовара и угощались пирожными, которые Ева привезла из города. Сидели уже больше часа. Ева продрогла. И Лида принесла ей из дома шерстяной плед, пахнувший полынью. Странно.

– Почему полынь? – спросила она.

– От моли, Ева. Моль полыни боится. Ты пей чай-то, пей, – все подливала и подливала соседка. – Остынет, еще заварим.

Ева больше не хотела чая. И вообще ничего больше не хотела. Ей нравилось сидеть под голыми яблонями, слушать тишину опустевших садов, молчать и немного мерзнуть. Чтобы потом войти в теплый дом, упасть в кровать и уснуть, укутавшись толстым одеялом. И не думать вообще ни о чем.

Ни о странном воскрешении ее сводного брата, которого она долгие годы считала умершим. Правильнее, убитым. Пострадавшим из-за нее. Почему так случилось? Как так вышло, что он выжил? Она же сама…

А и ладно. Не хочется об этом думать. Нет.

И об ограблении магазинов, принадлежавших ее мужчине, думать не стоит. Совсем, совсем. Пусть все странности достанутся Егору. Пусть он в этом копается. Если получится…

– Я всегда умела идти по следу, Лидочка, – тихим голосом продолжила Ева, грея руки о чашку с горячим чаем. – И всегда находила. Не знаю, почему так. Что-то с моими мозгами, видимо, не то.

– Может, как раз наоборот, с твоими мозгами все в порядке, – фыркнула Лидочка и расстегнула верхнюю пуговицу старой телогрейки. – А у кого-то нет.

– Считаешь? – Ева послала ей взгляд, полный надежды.

– Ну да. А почему нет? – Лидочка поправила толстый шарф морковного цвета под шеей. – Если у тебя выходит разгадывать загадки, значит, ты умная.

– Может быть. Или… – Ева глянула на Лидочку поверх чашки. – Или мозг у меня работает, как у преступника.

– Скажешь тоже, – неуверенно фыркнула Лидочка.

И надолго задумалась. Ее замерзшие пальцы в вязаных перчатках с обрезанными пальцами методично пускали на крошки кусок черного хлеба, с которым Лидочка ела колбасу. Колбаса закончилась. Хлеб остался. И она его крошила и думала.

– Слушай, а что тебя сейчас беспокоит, Ева? Ты же ушла из полиции. Сейчас кого ищешь? – Лидочка со вздохом принялась сгребать крошки в ладонь, подставленную ковшиком к краю стола. – Вдруг срываешься среди недели и приезжаешь сюда. Отпустили с работы-то?

– Я уволилась, – нехотя произнесла Ева. – Не могу заниматься делом человека, который… С которым я…

– Спишь? – помогла Лидочка.

– Типа того. – Ева кивнула, зарываясь подбородком в плед. – Меня сначала отстранили, потом снова заставили этим делом заниматься. Я отказалась. Сама для себя решила уволиться. Спорить не стали. Отпустили.

В саду снова повисла тишина, нарушаемая лишь легким шорохом осыпающихся листьев.

Заметив, что Ева начала дремать. Лидочка осторожно забрала из ее пальцев чашку и начала убирать со стола. Потом потрепала ее по плечу.

– Не спи, замерзнешь. Идем в дом. Простынешь.

Ева выбралась из пледа, встала, потянулась с хрустом.

– Не, Лидочка, я к себе. Не обижайся. Подумать надо. Немного надо побыть одной.

– Подумать ей надо, – проворчала Лидочка, глядя ей вслед. – Небось и не сама ушла, уволили. А может, и сама ушла! Чтобы рыть под мужика своего в неофициальном порядке.

– Что? – Ева резко обернулась. – Что ты сказала?

– Да так я, мысли вслух. Пустяки. Не обращай внимания.

Ева ушла, утащив ее плед с собой. А Лидочка вдруг разозлилась на соседку. Сколько же в ней странностей! Сколько же тайных ниш! То ли из-за детства ее страшного голодного. То ли из-за того, что она просто сама по себе такая – загадочная, неуправляемая, неправильная.

Она могла сколько угодно возражать, но Лидочка-то не дура. Она сразу поняла, что из страховой Ева ушла не потому, что не захотела заниматься ограблением магазинов своего любовника. Как раз наоборот. Там ей наверняка запретили бы этим заниматься. Как это называется? Как же, как же?…

А, правильно! Конфликт интересов!

Вот из-за этого конфликта интересов ее и отстранили. А у нее уже руки зачесались. И плевать, что человек, делом которого она занимается, может в результате пострадать. Страховку не выплатят или еще что похуже. Азарт! Азарт для нее всего главнее, что бы она там ни говорила.

Правильно про нее тот человек говорил, что на днях заходил к Лидочке. Все правильные слова сказал. И предупредил:

– Будьте с ней осторожнее.

Он напоследок ткнул пальцем в рваный шрам, тянущийся от виска к левой ключице.

– Это сделала она еще ребенком. Просто забавы ради. Просто на спор. Потом она расстреляла группу безоружных молодых людей. Просто потому, что они решили подшутить над проституткой. Странно, что ее не посадили за это. Никто не знает, что у нее на уме. Никто. Даже она сама…