Экзотический симптом - Ирина Градова

– Ты прав, я скажу Олешину, пусть допросит Протасенко… пока она еще в состоянии говорить.

* * *

Антон любил посещать пожилых дам. Они питали особую слабость к симпатичному оперативнику средних лет, который был неизменно вежлив и предупредителен, соглашаясь выслушивать их длинные истории жизни, на что у более молодых и резвых не хватало терпения. А ведь из каждой длинной истории, если слушать внимательно, можно выудить крупицы полезной информации, позже способной сложиться в полновесные слитки! Ну а еще пожилые дамы хлебосольны. В их гостеприимных домах всегда есть разнообразные вкусности – соленья, варенья, компоты, пироги или плюшки, и они прямо-таки горят желанием накормить стройного, поджарого красавчика с усталыми глазами и печатью холостяка на лице.

К слову сказать, Антону никогда не удавалось проходить холостяком достаточно долго, и его многочисленные официальные и гражданские браки представляли собой длинную цепь разочарований. Тем не менее Шеин не сдавался и с оптимизмом глядел в будущее: когда-нибудь и у него появится место, в которое захочется возвращаться после тяжелого рабочего дня, где будет пахнуть свежей выпечкой и ароматизированными свечами… Ну или хотя бы не будет тянуть куревом, кровать будет застелена, а в холодильнике найдется что-нибудь, помимо «шедевров» отдела кулинарии соседнего супермаркета.

Квартиру Галины Романовны Давыдович, бывшей классной руководительницы Лиды Ямщиковой, наполняли ароматы свежеприготовленного борща и пышного хлеба из дорогой хлебопечки.

– Сын подарил, – пояснила она, заметив, что опер заинтересовался агрегатом. – Он знает, что я люблю готовить, поэтому пытается облегчить процесс, насколько возможно. Теперь все стало так легко – ничего чистить не надо, все доступно в вакуумной упаковке и даже хлеб можно самой… Ох, да что это я: такая трагедия случились, а я все болтаю о ерунде!

– Это вовсе не ерунда, – возразил Антон, изображая сочувствие (он и сам не знал, насколько оно искренно, ведь столько раз приходилось беседовать с родственниками, друзьями и коллегами жертв преступлений, что выражение сопереживания появлялось на его лице автоматически, когда того требовали обстоятельства).

К счастью, Давидович не приходилась Ямщиковой родственницей, хотя, судя по отзывам подруг убиенной, сохранила с ней близкие отношения даже после того, как Лида окончила среднюю школу.

– Наверное, у вас шок?

– Шок? – переспросила пожилая женщина, опускаясь на табуретку, сложив руки на коленях, покрытых чистеньким фартуком с изображением счастливой хрюшки – очевидно, чей-то новогодний подарок в год Свиньи. – Да-да, наверное, вы правы… Я, знаете ли, не могу поверить – просто в голове не укладывается!

– Понимаю, – печально кивнул Антон, косясь на большую кастрюлю, от которой исходил восхитительный запах шкварок и томатной пасты.

– Ох, вы, наверное, кушать хотите! – всплеснула руками хозяйка квартиры.

– Да нет, что вы… – слабо возразил опер, отлично понимая, что хлебосольную даму теперь ничто не остановит, и, надеясь, что урчание в его животе недостаточно громкое, чтобы донестись до ее ушей.

– Не принимаю отказа! – заявила бывший педагог и захлопотала у плиты.

На стол перед Шейным легла глубокая тарелка с золотым ободком, мельхиоровая столовая ложка и плетеный лоточек с кусками пышного, еще теплого хлеба прямиком из хлебопечки. Даже если бы Антон и хотел отказаться от обеда, теперь ни его желудок, ни его глаза не позволили бы так поступить – только не после того, как в темно-красную наваристую жидкость была добавлена щедрая ложка густой сметаны!

Приговорив две тарелки борща и уничтожив чуть ли не половину свежеиспеченного хлеба, он почувствовал себя виноватым.

Словно уловив настроение опера, Давыдович сказала, качая головой:

– Как же приятно видеть, что мужчина хорошо кушает! Мой сын тоже любитель поесть, но, к сожалению, он так занят на работе, что редко меня навещает… Так вы хотели поговорить о Лидочке, верно? Ума не приложу, почему меня не предупредил никто из девочек, я бы хоть на похороны пришла!

– Так не было похорон, Галина Романовна, так что вы еще успеете, – интеллигентно вытерев рот белоснежной бумажной салфеткой, заметил Антон.

– Как, ведь, по вашим словам, Лидочка погибла около недели назад?!

– Так и есть. Поначалу сочли, что она покончила с собой.

– Глупости, она никогда бы такого не сделала! Простите, ради бога, я не хотела вас перебивать…

– Ничего-ничего, все в порядке. Потом возникла версия о несчастном случае, но теперь мы не сомневаемся, что вашу бывшую ученицу убили.

– Невероятно… И что, есть подозреваемые?

– Павел Токменев, знаете такого?

– Разумеется, я знаю Павлика! Что хотите со мной делайте, но он не мог этого сделать – ни с кем не мог бы, уж не говоря о Лидочке!

– Галина Романовна, вы в курсе, что Токменев сидел?

– Да по глупости сидел-то! Парень он неплохой, пока мать и бабушка были живы, все шло нормально, а потом уж… Мужской руки ему не хватало, вот что я думаю, но Лидочка ему помогала. Она поматерински к нему относится… то есть я хотела сказать, относилась. А Павел, он ее любил, понимаете? Понимал, что не пара ей, ни на что не рассчитывал, но сердцу, как говорится, не прикажешь!

– Ну, это все эмоции, Галина Романовна, – мягко сказал Шеин. – А факты, к несчастью, против Токменева: у него нет алиби, и соседи видели, как накануне гибели Лиды он с ней ругался. Так что пока Павел – наш главный подозреваемый.

– Но я так понимаю, вы на этом не успокоились?

– Естественно, ведь следствие должно рассмотреть все возможности.

– Это хорошо! – закивала бывшая учительница. – По телевизору часто рассказывают, что следователь цепляется к одному-единственному человеку и буквально подтаскивает его к суду, невзирая на… простите, я не хотела вас обидеть!

– Вы меня не обидели, – усмехнулся Антон.

Он привык к недоверчивому отношению граждан к представителям своей профессии и относился к этому философски, понимая одно: когда случается что-то по-настоящему страшное, эти же самые граждане, которые в обычное время разговаривают с такими, как он, через губу, со всех ног бегут к ним с криками «спасите-помогите!» И такие, как он, пытаются помогать.

– Галина Романовна, – продолжил он, словно не замечая неловкости Давыдович, – подруги Лиды говорят, что вы поддерживали с ней отношения. Это так?

– Да, конечно. Есть, знаете ли, ученики, которые не забывают своих учителей, и Лидочка относилась к этой категории. Она поздравляла меня со всеми праздниками, звонила справиться о здоровье, да и просто поболтать. Даже мои внуки ее знают, ведь они встречались… Кстати, она заходила недавно.

– Насколько недавно? – насторожился Антон.

– Да вот, получается… получается, что за два дня до гибели, да!