Побежденный. Hammered - Кевин Хирн

– Привет, Сиодахан! – прогрохотал мужской голос у меня за спиной, и я инстинктивно нырнул в сторону и развернулся на каблуках, готовясь отразить нападение.

Моя правая рука метнулась к замаскированной за правым плечом рукояти Фрагараха, но я расслабился и не стал вынимать клинок из ножен, когда увидел, что мне ничего не угрожает. Спортивный афроамериканец стоял перед «Триппи Хиппи» и смеялся надо мной.

– Вау. Твоя паранойя успела заметно подрасти со времени нашей последней встречи.

Меня смутило то, что я не мог узнать человека, которому было известно мое настоящее ирландское имя? Он выглядел вполне себе дружелюбным, но я понятия не имел, кто он такой.

– Приди к Иисусу, – сказал мужчина, широко улыбаясь и раскрывая мне объятия.

Он был одет в вареную футболку, на которой доминировали красный, желтый и зеленый цвета, с белым знаком мира, отпечатанным на груди, свободные голубые джинсы и «Чак Тэйлор»[18] классического черного цвета. Он выглядел приветливым, а голос и привлекательная внешность напомнили мне парня из рекламы шампуня «Олд спайс».

Я никак не мог его вспомнить, и это ужасно меня раздражало, потому что такого просто не могло быть. Случайным людям не известно мое ирландское имя – как, впрочем, и большинству нынешних друзей, в том числе Грануаль. И вряд ли он его угадал: «Сиодахан» уже очень долго не входит в список тысячи популярных детских имен. Получалось, что парень знает меня с прежних времен или как-то связан с тем, кто был тогда со мной знаком. Я едва не посмотрел на него через мои очки фейри, но что-то меня остановило. А вдруг он действительно Иисус? Ведь тогда, если я посмотрю на него в магическом спектре, моя сетчатка будет сожжена. Поэтому я решил просто спросить.

– Быть может, вы хотите поговорить со мной на арамейском? – заговорил я на этом языке. – Боюсь, я не могу припомнить, когда говорил на нем в прошлый раз. А вы?

Он без труда перешел на арамейский.

– Конечно, – ответил он, и его улыбка стала еще шире, а в глазах заплясал смех. – Мы беседовали на нем в Англии, когда перевозили сокровища тамплиеров и оставляли ложные следы. Ты знаешь, я получил огромное удовольствие от короткого визита в этот мир. Сколько бесконечно творческих теорий тогда возникло и какую пищу для размышлений они дали многим близоруким ученым.

– Иисус, это и правда ты! – Я перестал занимать боевую стойку, мы обнялись и по-мужски похлопали друг друга по спине. – Как замечательно, ты отлично выглядишь. И кто придумал для тебя такое обличье?

Иисус кивнул головой в сторону «Триппи Хиппи» и перешел на английский.

– Один из посетителей магазина дал мне эту одежду. Решил обновить мой внешний вид, – объяснил он.

– Отличный наряд, верно? – спросил я, также возвращаясь к английскому. – Полагаю, он намного комфортнее, чем полуголый вид с терновым венцом на голове.

– И это еще слабо сказано. Но я особенно ценю то, что в его представлении обо мне цвет моей кожи близок к истинному. Все просто классно.

– Несомненно. Я как раз собрался перекусить. Хочешь со мной?

– Ты платишь? – Иисус улыбнулся.

– Конечно. Как долго ты здесь? – Загорелся зеленый свет, и мы пошли дальше на север по Милл-авеню.

– Я появился только что, прямо перед тобой, – сказал он. – Слышал от матери, что ты хочешь выпить пива.

– Верно, я ей это говорил. Она была очень добра и благословила для меня стрелы. И я польщен, что ты решил принять мое приглашение.

– Ты шутишь? – Иисус фыркнул. – Это я тебе благодарен. Скажу честно, никто не хочет просто провести со мной время. Если они не просят объяснений и заступничества, то склонны делиться со мной избыточной информацией. «Почему, Иисус? Помоги мне, Иисус! О, Иисус, как приятно, не останавливайся!» Вот что я слышу постоянно. Ты единственный, кто предложил мне выпить пива.

– А раньше тебе было с кем пропустить кружечку?

– Да, с Бертраном Расселом.

– О, так в нем было немного веры? Я рад, что дал тебе повод сюда спуститься.

– Должен признаться, у меня имеется тайный мотив, – сказал Иисус. – И я не хочу, чтобы ты потом думал, что я не сказал тебе всей правды, когда заявил, что пришел ради пива. Но дела могут подождать.

Мы миновали невероятно загорелого человека в больших солнечных очках, игравшего для прохожих на гитаре «They’re Red Hot» – старый блюз о горячем тамале – и певшего заразительные стихи мрачным голосом. Открытый футляр от гитары лежал на коробке рядом, и Иисус тряхнул головой и плечами, подстраиваясь к ритму.

– Какой чудесный рифф, – сказал он. – Ты знаешь, кто написал эту песню?

– Думаю, Роберт Джонсон, любитель блюзов из дельты Миссисипи.

– Правда? – Христианский бог перестал танцевать и посмотрел на меня. – Тот самый, что написал «Я спустился к перекрестку дорог»?

– Именно.

Он рассмеялся и пошел дальше на север, качая головой.

– Наверное, мой враг надо мной потешается, – продолжал он. – Но как приятно столкнуться с таким сюрпризом. Мой мозг не может вместить в себя всезнание, поэтому я схватываю все с небольшой задержкой.

Гитарист у нас за спиной внезапно перестал играть и сказал:

– Какого дьявола?

Я обернулся и увидел, что он, разинув рот, смотрит на футляр от гитары, который необъяснимым – чудесным образом – наполнился долларовыми купюрами. Гитарист радостно завопил и быстро захлопнул футляр.

– Похоже, ты его осчастливил, – сказал я.

– Это было довольно просто. Маленькие кусочки зеленой бумаги.

Мы дошли до «Рула Була», и я распахнул дверь перед своим спутником, приглашая его войти. Усевшись возле стойки напротив двери, мы заказали пиво, я – «Свитвикс»; а Иисус, ради добрых старых воспоминаний, решил остановиться на «Гиннесе». Мы оба выбрали знаменитую рыбу с картошкой, и я попросил принести меню виски.

– У них есть отдельное меню виски? – спросил Иисус.

– О, да, и оно поразительное. У них имеются напитки с шестидесятилетней выдержкой. Хочешь со мной выпить?

– Нет, лучше не надо, – отказался Иисус, скрестив перед собой ладони.

– Да брось, я угощаю.

Он немного помолчал.

– Ну, ладно, полагаю, это будет новый опыт.

Потрясающе, я только что уговорил Иисуса выпить со мной виски. Мне никто никогда не поверит, но это не имеет значения. Мы заказали безумно дорогой виски, семьдесят пять долларов за порцию первоклассного ирландского виски в одну и три четверти унции – уж если ты выпиваешь с Иисусом, нельзя покупать ему скотч. Мы подняли наши стаканы за ирландские напитки во всем мире, и дымная жидкость легко, и немного обжигая, потекла в наши глотки.