Уничтожить всех - Иван Стрельцов

Расставив ноги на ширину плеч, Денис привычным движением расправил руки. По его лицу проскользнула тень недовольства. Он ощупал правый бок, потом одернул полы пиджака и поспешил к подъезду.

В просторном холле за старинным письменным столом важно восседала похожая на монументальное скифское божество консьержка со странным именем Олимпиада и обычным отчеством Тихоновна. Несмотря на внешне суровый вид, женщина она была тихая и незлобивая.

— Доброе утро, Олимпиада Тихоновна, — войдя в холл, поздоровался Денис.

— Доброе, — доброжелательно ответила консьержка и тут же мягко упрекнула: — Выходной день, а ты все работаешь.

— Наша служба и опасна и трудна, — уходя от ответа, пропел на оперный манер капитан, исчезая в кабине лифта. Створки дверей негромко сомкнулись. Улыбка тут же сползла с лица Дениса — боль в правом боку беспокоила его уже не на шутку.

«Наверное, вчера в спортзале перетренировался, вот крепатура и дает о себе знать», — подумал Янов.

Наконец лифт остановился на седьмом этаже. Пройдя по блестящему покрытию лестничной площадки, молодой человек подошел к двери и надавил на черную пуговку звонка. Дверь из мореного дуба бесшумно отворилась, в проходе стояла младшая дочь академика Таисия. Двадцатипятилетняя взбалмошная особа, успевшая уже дважды побывать замужем и теперь пребывающая в пока еще безуспешных поисках нового претендента на ее руку и сердце.

— О-о, месье бодигард, — при виде Янова блеснули алмазами большие синие глаза молодой женщины. Как предполагал Денис (и не без оснований), дочка академика положила на него глаз. — Вы, как я поняла, прибыли за моим папа?

— Так точно, — не придумав ничего оригинальнее, ляпнул офицер.

— Ну, входите, — прогнулась в реверансе Таисия. — Объект вашей неустанной заботы будет вот-вот готов к отправлению в путь.

Из гостиной доносился шум семейной перебранки, но едва Янов переступил порог, как в коридоре возникла тучная фигура хозяйки.

— А, Денис, рада тебя видеть, — улыбнулась женщина. — Кушать будешь?

— Спасибо, я дома позавтракал, — ответил молодой человек, но его слушать не стали.

— Тая, отведи парня на кухню и плотно накорми — еще неизвестно, сколько ему придется охранять твоего отца.

— Слушаю и повинуюсь, — приложив ладонь к виску, воскликнула молодая особа и, с готовностью подхватив Янова под руку, потащила в глубь квартиры, на ходу приговаривая: — Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок.

Завтрак оказался поистине плотным — бутерброды с бужениной, сервелатом, голландским сыром, шоколадные эклеры, варенье трех сортов, мед, сливки к кофе.

— Если пожелаете, мон шер, я могу для вас яичницу приготовить, — предложила любвеобильная дочка, усаживая телохранителя за стол.

— Нет-т, спасибо, — взмолился Денис. Яйцами на скорую руку он питался пять дней в неделю, позволяя лишь по выходным готовить себе что-то посущественней.

— Тогда ешьте бутерброды и пейте кофе со сливками. — Эта фраза из уст молодой женщины прозвучала как приговор.

Кофе со сливками неожиданно притупил боль в правом боку, и Денис позволил себе съесть пару бутербродов и один эклер. Тем временем словесная баталия в гостиной не прекращалась ни на минуту.

— Вот объясни, зачем мне за собой тащить целый гардероб? — вопил из-за стены академик. — Я не на пикник туда еду, не на званый раут, чтобы менять наряды несколько раз на день. Я еду работать, и у меня запланировано множество экспериментов. Так что не до твоих шмоток мне там будет.

Но супругу академика никакие доводы не брали. Донская казачка Клавдия Петровна была женщиной обстоятельной во всем, и надежный домашний тыл позволил ученому подняться на те высоты, на которых он сейчас пребывал.

— Ты почти две недели проведешь за границей, где соберутся ученые из десятка стран мира. И не все время там будете заниматься своими экспериментами и опытами. Наверняка будут фуршеты или еще чего там, ты не будешь ходить в одном и том же. В конце концов ты представляешь Россию, а своим внешним видом ты ее только скомпрометируешь. И лично я не позволю тебе подрывать престиж государства, — громыхала супруга.

Последний довод оказался бронебойным, и академик сдался. Через пять минут сборы были закончены, и Денис, получив в руки огромный пластиковый чемодан, в нарушение инструкции об охране, прошел вперед.

Официально Янов прикреплялся к академику Никифорову только во время заграничных командировок для защиты государственного секретоносителя и в документах значился как референт. Три курса физмата Высшего технического училища имени Баумана позволяли ему в среде ученых мужей чувствовать себя вполне уверенно.

— Вот, дожился, должен себя чувствовать, как какой-нибудь челнок с Петровско-Разумовского рынка, — недовольно бурчал себе под нос академик, выходя из подъезда. Водитель «Мерседеса», увидев Дениса с необъятным чемоданом, поспешно распахнул дверь. И пока Никифоров с кряхтеньем забирался в салон, помог телохранителю уложить громоздкую поклажу в багажник.

Наконец хлопнула крышка багажника, и мужчины забрались в «Мерседес».

Ослепительно черный автомобиль легко развернулся на пятачке. Тем временем постовой милиционер, не задерживая его пассажиров, предусмотрительно поднял металлическую рейку шлагбаума.

«Мерседес» так же легко, как и полчаса назад выскочил из дорожного потока, влился обратно.

— Мы не опаздываем? — угрюмо спросил академик.

— Ну что вы, Вячеслав Андреевич, у нас еще есть полчаса резерва, — успокоил его водитель, но на всякий случай включил мигалку и увеличил скорость. Сидящий возле него Янов с тревогой ощутил, что боль в боку возобновилась с новой силой…

Посадка на рейс Москва — Лос-Анджелес, как всегда, проходила без особой спешки и нервотрепки, даже в короткой очереди не пришлось стоять.

Для академика и его референта был заранее приготовлен «зеленый коридор» в VIP-зоне. Миловидная стюардесса, широко улыбаясь, провела пассажиров в бизнес-класс огромного аэробуса «Ил-96». Никифоров занял место у окна и уставился на громаду аэропорта «Шереметьево-2», мысли ученого были заняты предстоящим стартом ракетоносителя «Зенит» с новейшим спутником «Кентавр», оснащенным революционным ядерно-электрическим реактором, который в течение пятидесяти лет будет обеспечивать спутник энергией, позволяя ему исследовать орбиту Марса.

«Если все удастся, то со спокойной душой можно умирать», — пропустив инструктаж стюардессы, умиротворенно подумал академик и только сейчас заметил, что воздушный гигант выезжает с рулежки на взлетную полосу. Огромная крылатая махина на какое-то мгновение замерла в торце ВПП, потом сдвинулась с места, с каждой секундой увеличивая скорость, пока наконец не оторвалась от земли, стремительно набирая высоту. От перепада давления заложило уши, но вскоре этот дискомфорт прошел.

Мысли академика полились в прежнем русле. «Мне уже семьдесят два года, пятьдесят из них я отдал ядерной физике и почти сорок лет космосу».