Можно ли купить счастье? - Барбара Макмаон

— Можно покормить, когда она сама проснется. Пошли.

Линдси колебалась, соглашаться или стоять на своем. Он прав, будить ребенка не хотелось. Она неохотно взяла его руку и встала с кресла. Люк вывел ее за дверь, твердо держа за руку.

— Как ты можешь его оправдывать? А если бы я приняла взятку? — говорила она по пути в спальню. Плотно закрыв за собой дверь, Люк наконец выпустил ее руку.

— Я знаю, что тебе не нужны от него деньги. Ты просто закинула наживку. — Люк стащил через голову майку и бросил на пол. Он взялся за пряжку ремня, и Линдси уже не могла отвести от него глаз, проклиная себя за это. В пальцах началось покалывание — воспоминание о прошлой ночи… Эти сильные и ласковые руки, этот его запах — все заставляло ее помнить только об одном — что она женщина. И что она любит его. Она закрыла глаза и чуть не застонала.

Люк тронул Линдси за подбородок, приподнял его, наклонился.

— Он не повторит своего предложения, я в этом убежден. — Он нежно ее поцеловал. — Я ненадолго в душ, подожди меня здесь, ладно? — Он говорил охрипшим голосом.

Она кивнула, проследила за ним взглядом до двери ванной. Хорошо бы принять душ вместе…

Тряхнув головой, она с трудом отвела глаза от двери, за которой скрылся Люк, подобрала его грязную одежду и затолкала в корзину в просторной гардеробной. Неужели все мужчины считают, что женщина должна подбирать их тряпки? Вил считал.

Впрочем, сравнивать Люка и Вила нельзя. Линдси опасалась, что по всем пунктам Люк одержит верх. Кроме одного: любви к ней. Если в любви Вила она не сомневалась, то насчет чувств Люка не знала, что и думать.

Жить с Вилом было легче. Во всяком случае, тогда у нее не было ни вечно недовольной свекрови, ни сварливого деда, вмешивавшегося в их жизнь. Она вздохнула.

Ну почему все так сложно?

За обедом царила напряженная атмосфера. Линдси изо всех сил старалась не замечать Кэтрин и Люка. Проживи она здесь хоть год, все равно хотела бы обедать отдельно. Почему каждый раз еда должна превращаться в пытку? Ведь это время, когда собираются любящие друг друга люди, делятся новостями, рассказывают, что с ними случилось за этот день. А она каждый раз мучительно хочет остаться одна. За этим столом никто ничем не делится, если только порциями яда и ехидными замечаниями.

Большую часть времени Кэтрин пересказывала то, что услышала от Джаннетт. Как той понравилось в США. Как она рада была вернуться домой. Как по всем скучала и как жалеет, что, пытаясь угодить Джонатану, погубила их с Люком любовь.

Пару раз Линдси пристально взглядывала на Кэтрин, которая с упоением говорила о бывшей невесте сына. Интересно, она нарочно портит Линдси настроение или просто настолько бесчувственна, что не понимает, что делает? Нет, Кэтрин слишком изысканная дама, чтобы быть бесчувственной. Она это делает умышленно.

Как раз перед десертом в мониторе послышалось кряхтение — сейчас Элли заплачет. Линдси встала.

— Извините.

— Пусть ее возьмет Марабель, зачем портить себе обед? — беззаботно сказала Кэтрин.

— Мне дочь никогда не испортит обед. Я с восторгом провожу с ней время. И надеюсь, что она, как и я, будет с нежностью вспоминать время, проведенное со мной. — Линдси взбежала по лестнице и пошла в детскую.

Следующие два часа она сидела с Элли. Покормив ее, Линдси размечталась о будущем — как они с дочкой преодолеют все грядущие тяготы. Их всегда будет только двое. Линдси любила два раза в жизни и вряд ли полюбит в третий. О Виле у нее сохранились счастливые воспоминания. Неужели о Люке будут горестно-сладкие?

В дверь просунула голову Марабель. Линдси разгуливала с малышкой по комнате, поглаживая ее по спинке.

— Хотите, я посижу с ребенком? — предложила Марабель.

— Спасибо, но я хочу побыть с ней сама.

— Я думаю, после пляжа вам следует отдохнуть, — сказала Марабель.

— Нет. Я привыкла все время быть с ней. Вчера вечером я без нее скучала. С самого ее рождения мы с ней не разлучались так надолго.

Марабель засмеялась.

— У меня два мальчика, я знаю, что значит быть молодой мамой. Позвоните, если я понадоблюсь.

Элли клевала носом, и Линдси стала ее укачивать. Она любила эти тихие минуты, когда Элли полностью принадлежала ей. Скоро она вырастет, начнет ходить, будет везде лазить, все узнавать. А пока это сонная малышка, чудная, сладкая, нежная.

Стемнело, но Линдси не стала класть дочку в кровать. Держа ее на руках и тихо покачиваясь в кресле, она думала о событиях последних месяцев. Она допустила ряд ошибок. Первая — согласилась выйти замуж за Люка. Но самой большой ошибкой было влюбиться в него. Они слишком разные, Люк из совершенно другой среды. Эту разницу не замаскируешь давними играми на пляже. У них не может быть нескончаемой любовной связи!..

Линдси с удовольствием почувствовала, как при этих мыслях ожило и наполнилось желанием ее тело. Да, их любовная связь сгорит, но, пока есть, она прекрасна! Как ей дальше справляться с одиночеством и разбитым сердцем, Линдси не хотела и думать. Поразмыслить, конечно, нужно, но не сейчас. Сейчас ей достаточно того, что…

— Линдси, — тихонько позвал Люк.

— Что? — прошептала она.

Он вошел в детскую и посмотрел на мать и дитя своими черными глазами.

— Спит?

— Да.

— Положи ее, пойдем к нам, — мягко приказал он.

Как в прекрасном сне, Линдси поднялась, уложила ребенка в кроватку. Включила передатчик монитора, пристегнула к поясу приемник и пошла вслед за Люком. Яркий свет в холле резанул глаза, но вскоре его сменила темнота спальни.

Дверь со щелчком захлопнулась. Люк прижал жену к себе. Горячие, требовательные, неотступные губы впились в ее рот. Она забыла о прошлом и будущем, у нее было только настоящее, и она упивалась им. Обвив его шею руками, она прильнула к нему всем телом, губы искали его губы, язык играл с его языком.

Временные любовники, временные супруги — все это неважно, важно то, что Люк зажег огонь, охвативший ее.

Когда пожар утих и догорали последние угольки, Линдси свернулась у него на груди. Рука в руке, голова на его плече. Она еще всхлипывала, но дыхание успокаивалось. Ощущение было прекрасное. Может, если бы они никогда не покидали спальню, дела пошли бы лучше?..

Устыдившись этой мысли, она закрыла глаза и уже засыпала, когда голос Люка вернул ее в явь:

— Линдси, обещай, что ты не уйдешь. Я знаю, ты злишься на Джонатана, но твой побег ничего не изменит. У меня нет ни времени, ни сил гоняться за тобой и возвращать обратно. Обещай мне не уходить.

— А ты не боишься, что я возьму у Джонатана деньги?

— Ни секунды. Я тебя знаю. Если бы тебя интересовали деньги, ты давно постаралась бы вытянуть их из меня. Я сам тебе их предлагал, но тебя это не трогало. Нет, алчность тебе совершенно несвойственна.