Бельский - Геннадий Ананьев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 143
Перейти на страницу:

Племянника ждали. И хотя он был здесь частым гостем и хорошо знал дом, ему услужливо подсказали:

— В дальней комнате они.

Почему «они» и почему в дальней, крохотной, можно сказать. Он, Бельский, был в ней всего пару раз — копия царской комнаты для тайных бесед. Выходит, серьезный на этот раз ждет его разговор. Тайный, ибо подальше от слуг. И все же, почему — «они»? И сколько их?

Всего один гость. Борис Годунов. Зять Малюты. Муж Марии, двоюродной сестры Богдана.

Впорхнула в душу ревность, а с ней и неприязнь. Конечно, знал Богдан, что дядя подтягивает к трону и своего зятя Бориса, и тот уже был дружкой на свадьбе Ивана Васильевича с Марфой Собакиной. Такой почет не часто достается даже князьям именитым, боярством очиненным. И то сказать, великолепен юный Борис, одарен природой щедро. Что осанка, что вид сановитый, что манера держаться — явно он нравился царю. Даже несмотря на то, что, как поговаривали, он всегда увиливает от участия как в оргиях, так и в кровавых расправах.

Должно бы, не нравится царю Грозному, но надо же — вроде бы не замечает ничего. Значит, лестью берет да хитростью.

Даже Малюта однажды высказался о нем откровенно:

— Далеко пойдет. Ты с ним, племяш, ухо востро держи. Лишний раз рта не открывай.

И вдруг они вместе. Наверняка, чтобы говорить друг с другом при полном доверии и совершенно откровенно. Что же изменилось?

— Вот и слава Богу, — заговорил Малюта Скуратов, указывая племяннику на лавку с мягким полавочником. — Не время, племяш, хворать. Царя-батюшку снова блажь одолела.

Вот это — да. Даже не та скрытая усмешка, какая однажды сорвалась с дядиных уст, а прямая крамола. Значит, не опасается он своего зятя.

«А меня предупреждал рта не раскрывать лишний раз».

Просек Малюта, о чем мысли племянника, и успокоил его:

— Сегодня не коситься нужно нам друг на друга, а плечи подставив, сообща идти к единой цели. Цель же — готовиться к самому худшему.

Помолчал немного, собираясь с мыслью, и продолжил с грустным вздохом.

— Письмо царское Василию Грязнову мне дали почитать. Вы ведаете, что израненный, пленен он Девлеткой. Слишком увлекся преследованием за Окой, вот и оказался в руках татарских. Девлетка предложил обменять Грязнова на Дивей-мурзу. Василий Грязнов от себя прислал просьбу уважить Девлетки. И что ответил Иван Васильевич, царь наш? Ишь, мол, чего захотел: кто Дивей-мурза и кто ты? Не забывай, мол, кто отец твой и дед. Дивей-мурза из знатных, а тебе чего, дескать, в знатные нос совать. Ты, дескать, низкий раб, гож лишь скоморошествовать на наших пирах. Так и назвал: низкий раб.

Вновь молчание. На сей раз довольно долгое. Снова вздох.

— Ни ты, Богдан, ни ты, Борис, не из первых княжеских родов. Стало быть — рабы. Низкие. Я тоже не из первых среди Бельских, хотя и очинен в думные бояре. Вас же выше окольничьих не жалует. Скажете, наступит, мол, и ваше время. Может быть. Но вот в чем загвоздка: завтра же Боярской Думе царь намерен объявить о конце опричнины. Не станет больше отдельно опричнины, отдельно — земщины — Русь снова станет единой. Не мне судить, хорошо или плохо это для Руси, а для нас — худо. Очень даже худо. Не при деле мы окажемся. Если даже минуем опалы. Пока я знаю, кого опалит Иван: иерарха Филиппа, епископа Рязанского Филофея, дьяка Стефана Кабылина и еще нескольких видных опричников. Казней не предвидится. Всех ждет лишь ссылка. Удалить собирается царь большинство из тех, кто был спутником его по опричнине, от руки своей. И кто из вас скажет, что и с нами подобное со временем не случится. Тем более, что опричные полки, где у нас есть какая-никакая опора, заменяются стрелецкими полками. Даже при себе Грозный создает царев стрелецкий полк. Вот я и позвал вас, чтобы сообща решить, станем ли ждать рока, будем ли сами о себе иметь думку и действовать согласно этой думки?

Не успел еще Богдан в полной мере оценить услышанное, как Борис заговорил уверенно, как о давно выношенном:

— У Ивана два сына: Иван и Федор. Иван столь же умен и хитер, как отец. Не менее его и жесток. Федор же — блаженный. Вот его и следует на трон возводить. Он станет царем всей Руси, править же будем мы.

— А брат Грозного, Владимир Старицкий?

— Не помеха, если умело действовать.

— Выходит, извести Ивана, сына его, и брата Владимира? — решился на откровенный вопрос Богдан. — Не в пыточную прямой путь, если дознаются?

— А сейчас ты от сумы и от тюрьмы можешь заречься?

— Все так. И все же нужно ловко и тайно.

— Есть ход. Вполне надежный.

Вот и весь ответ. Разве это откровенность? Хотел было упрекнуть Годунова, но сдержался, поразмыслив. В самом деле, есть ли нужда раскрываться во всем, не лучше ли, имея одну цель, делать каждому свое дело тайно. Так меньше опасности провалиться, если что-либо изменится.

В общем, многочасовой разговор закончился твердым уговором идти сообща к единой цели, не подстегивая друг друга, действуя размеренно и очень осторожно, даже не раскрываясь полностью друг перед другом.

— Главное, — подытожил Малюта, — не выпячивать на людях нашей дружбы. Жить как все: при Государевом Дворе друзей нет, есть только интересы каждого. Лучше даже, если мы, помогая друг другу исподтишка, прилюдно станем иной раз даже противоречить друг другу.

— Принимается! — горячо поддержал Борис.

Так порывисто, так несдержанно, что у Богдана закралось подозрение:

«Угодно, видать, будет ему двуличить. Себе на уме…»

Когда показалось, что обо всем тайном было обговорено, хозяин предложил:

— Перейдем в трапезную. Там поведаю вам еще одну новость. Чтоб для ушей слуг моих. И не разевайте рты от услышанного, а делайте вид, будто мы продолжаем разговор.

Но как не изумишься, услышав совершенно ошеломляющее.

— Так вот, как я уже сказал вам, Сигизмунд Второй приказал долго жить, о чем царя нашего Ивана Васильевича известил посол от польского сейма и литовской знати.

Чуть не поперхнулся Борис Годунов сладким вином заморским, а Богдан опустил очи долу, чтобы скрыть свое изумление.

— Вот и прошу вас, как верных холопов царя нашего, подумать, стоит ли соглашаться Ивану Васильевичу на королевскую корону самому или венчание на королевство Польское своего сына? Сподручно ли это для нашей державы? Я же, холоп Ивана Васильевича, донесу до него ваше слово.

Пока еще ничего не понятно. Неужели ляхи, считающие свою нацию достойнейшей из всех ветвей в общем славянском древе и кичатся этим, — неужели они прибыли предложить королевскую корону князю Московскому, как они в своих кругах величают Ивана Грозного, либо его наследницу? Что-то невероятное. Без задней мысли они на такое не пойдут.

А Малюта ведет так разговор, словно об этом самом в подробности уже говорилось в беседе до начала трапезы. Видимо, знает, что есть среди слуг его доносчик царский.

1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 143
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?