Красное на голубом - Анна Данилова

– Ладно. Поиграли и хватит. Костя, а теперь серьезно: ты есть хочешь?

– Не знаю. У меня другие желания.

– Да ты просто с ума сошел!

– Кто бы спорил!

Игра продолжалась. И неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы она не услышала наверху, в комнатах, голоса. То, что Марк дома, она знала отлично. Когда она спустилась с Костей в мастерскую, он дремал на диване в гостиной. Сейчас же ей показалось, что Марк разговаривает с женщиной. Некоторые характерные оттенки голоса показались ей знакомыми, и из опасной соблазнительницы не в меру осмелевшего принца она моментально превратилась в разъяренную ревнивую женщину.

Это была она, Корсакова.

– Рита, что с вами? Вы побледнели… что-нибудь случилось? Я не хотел.

Как смешно прозвучали его последние слова!

– Костя, посиди пока тут, а я сейчас. Возьму пистолет и пристрелю эту особу!

– А кто это?

– Не скажу. Узнаешь из криминальных сводок. Вот ответь, – произнесла она, упершись стиснутыми кулаками в бока; ноздри ее при этом раздувались от мстительной злобы. – Какого черта она сюда таскается? Приходит почти каждый день и отнимает у меня Марка. Ну просто завалила его своими проблемами!

– А вы ревнуете? – Голос Кости звучал грустно. Он грустил потому, что ревность ее была обращена не на него, а на Марка.

– Я хочу послушать, о чем они говорят, понимаешь? Знаю, это нехорошо, но все равно. Значит, так, Костя, я поднимусь на несколько ступеней и задержусь. А ты, если помимо вспыхнувших в тебе чувств ко мне, еще и уважаешь меня, не смотри в мою сторону, хорошо? У меня разрез на юбке глубокий… или высокий… Словом, ты все понял. Не подглядывай!

– Я не буду смотреть, – солгал он.

Конечно, она продолжала играть с ним в опасную игру вместо того, чтобы пресечь его попытки сблизиться с ней. Не обязателен при этом был физический контакт – им обоим было приятно распалять себя словами, намеками, взглядами, тем более что каждый в душе понимал: никакая физическая близость в их ситуации просто невозможна. Ее раздражительность, связанная с появлением в доме Корсаковой, однако была чуть приглушена присутствием Кости, и все это вместе придавало ее нервозности оттенок шутливости, нарочитой сердитости.

Она поднялась на несколько ступеней и замерла, прислушиваясь к доносившимся до нее словам. Говорила, чуть ли не заикаясь, Корсакова:

– …Понятное дело, поначалу я не обратила внимания на твои слова, я сочла их только предостережением, не больше. Ты пойми, маньяки были всегда, и ты – следователь, ты всегда всех и вся подозреваешь, у тебя профессия такая. А Сережа, он казался мне таким хорошим, он говорил мне все то, что хотела бы услышать всякая женщина. Он влюбил меня в себя, я совершенно потеряла голову, и мне, признаюсь, было так хорошо с ним! Но, Марк, ведь если бы он хотел меня убить, задушить – у него было для этого предостаточно возможностей. Он жил у меня, он ночевал в моем доме, ты понимаешь? Что мешало ему, в таком случае, набросить мне на шею чулок? И почему он меня до сих пор не убил?!

– Cядь, успокойся. Я сейчас позову Риту, и она даст тебе валериановых капель… тебя же всю трясет.

Рита не заставила себя ждать. Она буквально взлетела по лестнице и остановилась, внимательно разглядывая Корсакову. Вместо ревности и прочих негативных чувств к этой женщине она испытывала полное недоумение от услышанного.

– Извините меня, я, кажется, нечаянно подслушала. Лена, что случилось? – Она нахмурила брови. – Лена!

И тут она увидела, как красивая Корсакова вдруг превратилась в уродливую, с мокрым, искаженным рыданиями ртом и распухшим красным носом, несчастную женщину. Завывая и заикаясь на каждом слове, она произнесла, обращаясь к Рите:

– Я нашла у него в к-кармане… ч-ч-чулок… понимаешь? Обрезанный! Он – убийца!!! Мне страшно, господи.

Рита побежала в кухню, накапала Корсаковой валериановых капель.

– Успокойся. Может, это просто какое-то дурацкое совпадение?

– Где чулок? – наконец обрел дар речи Марк. – Где он?

Лена протянула ему пластиковый прозрачный пакет с чулком.

– Вот. Марк, прошу тебя. Отдай это на экспертизу. Вдруг я напрасно подумала на Сережу? Он не мог… не мог! Он был такой ласковый, нежный. Господи, за что мне все это?! – Она буквально зашлась рыданиями.

– Постараюсь. Я сделаю так, чтобы экспертизу этого чулка провели как можно быстрее. Но тебе сейчас нельзя домой. Думаю, это даже опасно.

– Но что мне делать? А вдруг это все-таки не он? Может, у него дома… кладовка… он купил много лука…

– Какой лук? О чем ты? – не понял Марк.

– А я поняла. Многие держат лук в кладовке – в чулках. Развешивают по стенам, чтобы он проветривался. Марк, зайди к нам в кладовку в Пристанном, и ты увидишь, что мама тоже, запасая лук, положила его в свои старые чулки. А этот чулок старый?

– Я не знаю, – икнула Лена. – Мне достаточно было просто увидеть его. Я тогда и не думала о луке… просто испугалась, так что приехала к вам, сюда… Рита, я знаю, что ты не любишь меня, что я раздражаю тебя своим присутствием. Но, поверь, мне некуда было больше идти. Мне так страшно!

– Лена, сейчас не та ситуация, чтобы говорить все эти глупости. Конечно, ты останешься у нас.

Она услышала за своей спиной шаги. Увидела Костю, с нерешительным видом остановившегося на верхних ступенях лестницы. Он был по-прежнему в камзоле, и голову его украшал бархатный голубой берет.

– Боже, Костя. Извини, я совсем о тебе забыла. Вот, познакомься, – она решила таким примитивным способом хотя бы на время отвлечь Корсакову от душивших ее проблем и страхов. – Это Константин, наш друг.

Ее так и подмывало сказать: смотри, какой красивый мальчик!

Корсакова, увидев Костю, на несколько секунд замерла, как в стоп-кадре. Рите показалось, что даже слеза, катившаяся по ее щеке, тоже остановилась. Что это с ней? Залюбовалась парнем? Или просто не поняла еще, как ей реагировать на появление нового человека?

– Могу поспорить, что я знаю, что он делал в твоей мастерской, Рита, – вдруг, взяв себя в руки, сказала Лена и смахнула слезу с щеки. – Ты пишешь его портрет? Господи, где ты находишь таких красивых людей?

Щеки Кости заалели. Он, смущаясь, отвернулся, пряча улыбку. Порывистым движением он сорвал с головы берет.

– Извини, – Лена даже тронула его за плечо. – Но это была моя первая реакция.

Рита равнодушно подумала, что Лена – такая же хищница, как и она сама. Увидела красивого парня и сразу же забыла обо всем на свете. Хотя, возможно, это просто защитная реакция организма на мощную психологическую нагрузку? Она таким образом отвлекалась, давала себе возможность передохнуть, набраться сил?

– Мне подарил его на время Марк, – решила она зацепить принца, мстя ему за ту смелость, которую он позволил себе в отношении нее в мастерской.