Уход в игру. Легкие деньги - Егор Дрознес

Будто в ответ на мой вопрос, из озера вылезла зубастая тварь, три метра в длину, похожая на крокодила, только с плоской мордой и острыми костяными наростами на спине, идущими вдоль позвоночника.

Я глянул на название монстра:

Крокодонт, уровень 9, элитный.

Зверюга схватила ближайшего панцирника мощными челюстями и за считаные секунды прожевала, заливая прибрежные камни ярко-красной кровью. Этого ей оказалось мало, и тварь погналась за следующей жертвой, но наткнулась на пики смотрителей. Два панцирника грамотно зажали её с обеих сторон, не давая двигаться, третий уже спешил на подмогу, размахивая оружием.

Вдобавок мимо пробегал воин с интересным ником Зарэжю, который не растерялся и присоединился к избиению монстра.

Я тоже не стал стоять в стороне, всадив в крокодонта пяток стрел и в результате переплюнув по очкам эффективности (ОЭ) и панцирников, и Зарэжю. Вся экспа пошла мне, так же как и возможность полутать зубастую ящерицу.

В «Нитях» довольно интересная система определения того, кому пойдёт опыт и лут с монстра, если его били несколько игроков, не находящихся в одной группе. При этом даже бить моба не обязательно, можно лечить и баффать тех, кто с ним сцепился, и в результате набрать больше всего ОЭ. Насколько я знал, волшебные очки эффективности начислялись за следующие действия: урон мобу, эффективный дебафф (то есть тот, который наложен один раз и не повторяется, пока не спадёт), урон от моба; перетягивание агро на себя, если монстр атакует другого игрока. Такое могут только танки. Ещё ОЭ начисляются за эффективное лечение игрока, которого бьёт моб, либо за лечение любого члена группы; и, наконец, за эффективный бафф или очищение от всяких гадостей игрока, которого атакует моб, или члена группы.

Если пара игроков запинала какого-нибудь несчастного монстрика, система быстро высчитывает, кто из них набрал больше всего ОЭ, и позволяет именно ему полутать бренную тушку убитого. Экспа тоже уходит счастливчику. Остальные в пролёте. Однако если они в одной группе, то лутать могут все, а опыт делится и достаётся каждому поровну. Вещи распределяются в зависимости от групповых настроек.

Забрав с туши пару клыков, глаза крокодонта (видать, выпали, когда Зарэжю по нему вдарил) и несколько костяных шипов, я вернулся к женщине, которая прореагировала на появление зубастой твари довольно равнодушно.

Я удивлённо посмотрел на неё, спросил:

– И вы здесь с детьми гуляете?

– Мы первый раз сюда пришли. Но больше никогда, никогда не придём, только помогите спасти детей. Мальчик и девочка, брат с сестрой, они где-то там, в этой пещере. – Дамочка заметно нервничала.

Да помогу, помогу. Квест-то надо выполнить. А экспа лишней никогда не бывает.

Я заглянул в грот. Его серые стены были будто изъедены какими-то насекомыми. К ним металлическими скобами на расстоянии примерно трёх метров друг от друга крепились горящие факелы, разгоняя царивший здесь полумрак. С высокого потолка то тут, то там свисали каменные «сосульки», неровный пол то уходил вниз, то вдруг поднимался, отчего походил на волнующуюся, но внезапно заледеневшую массу жидкости.

Здесь неприятно пахло тиной, застоявшейся водой и сырой рыбой.

У входа стояли два разряженных, словно на карнавале, панцирника-часовых восьмого уровня. Кряжистые, мускулистые, не похожие на других своих сородичей. Их лица разукрашены красной и синей краской: круги вокруг глаз, несколько волнистых линий на лбу и щеках, пара неизвестных символов на подбородке. Видимо, боевая раскраска, чтобы отпугивать незваных гостей. Но выглядели они скорее смешно, чем страшно. В руках каждый из них держал по боевому топору с длинной рукоятью и белым треугольным лезвием, выточенным из кости какого-то животного. Вся броня на теле – лишь короткие кожаные штаны, спускающиеся чуть ниже колен. Головы обоих стражей грота защищены круглыми металлическими шлемами, закрывающими затылок и украшенными сверху цветными перьями.

При выборе ближайшего часового как цели вижу под ним красный круг-индикатор – мобы агрессивные, что для панцирников нехарактерно. Видимо, защищают своё жилище. Или что-то скрывают. Например, краденых детей.

Ладно, приступим. Я проверил, удобно ли висит колчан за плечом, вытащил оттуда стрелу и выпустил её вверх, целясь в точку над головами часовых, одновременно активируя «Дождь стихий». Умение не смутил тот факт, что метрах в десяти над нами раскинулся свод пещеры. Немного не долетев до него, стрела исчезла, а вместо неё сверху на панцирников полетели десятки острых и длинных сверкающих игл. Они мелькали в воздухе, словно разноцветные капли дождя, оставляя после себя едва заметные пурпурные шлейфы. Один из противников загорелся, упал на каменный пол и стал кататься, вереща резким скрипучим голосом и пытаясь сбить пламя, другой закатил глаза и стоял несколько секунд, раскачиваясь будто пьяный. Сработали эффекты воспламенения и оглушения. Не дав им опомниться, я использовал «Кровавую жатву». Последовал похожий эффект, только чуть больнее, и теперь без оглушалок и ДоТов. Двух массовых абилок парням хватило с лихвой. Их утыканные стрелами тела повалились на холодный каменный пол пещеры.

Двигаясь в глубь грота, я методично отстреливал панцирников. Сначала это были часовые, которые складывались с двух-трёх выстрелов и особо не напрягали. Но вскоре стали попадаться метатели девятого уровня, вооружённые щитами и трезубцами, которые неплохо отбивали стрелы, из-за чего порой их приходилось кайтить по минуте и больше. Правда, и опыта за них давали нехило. При каждом убийстве шкала заметно продвигалась вперёд. Причём ребята частенько швыряли в меня свои трезубцы, а потом вооружались костяными кинжалами, висящими на поясе.

После одного такого попадания у меня потемнело в глазах, грудь пронзила такая боль, будто лопнуло сердце. Трезубец одного удачливого метателя угодил мне в верхнюю часть живота, переломав рёбра и пробив насквозь. Хитов осталось процентов пять. Окружающий мир медленно погружался во мрак. Я плохо помню, как смог добить противника.

Как только панцирник грохнулся на землю со стрелой в груди, я, не в силах больше держаться на ногах, упал на колени, отбросил лук и двумя руками схватился за древко трезубца, торчавшего из моего тела. Рыча и проклиная всех панцирных существ на свете, я тянул его обратно, стараясь не упасть в обморок от боли. Из глаз ручьём лились слёзы, на лбу выступила испарина, живот будто разрывало изнутри. Когда я выдернул чёртов трезубец из тела, то смог наконец-то вдохнуть. Получалось очень плохо, поэтому я глотал воздух снова и снова, будто рыба, выброшенная на берег.

Я скинул с плеч сумку, которая в тот момент, кажется, весила целую тонну, запустил туда руку, вытащил мешочек с порошком регенерации, лёг на спину и богато сыпанул его на рану. Через десять секунд отлегло. Боль стала гораздо легче, и я смог нормально дышать, алое марево перед глазами рассеялось. Живот и рёбра в том месте, куда вошёл трезубец, зачесались так, что я едва сдержался, чтобы не потревожить затягивающуюся рану. Ещё через минуту, когда боли не осталось совсем, я осторожно ощупал живот. Никакого неприятного ощущения. Расстегнул продырявленную куртку. На том месте, откуда я недавно вытаскивал вражеское оружие, остался белый кривой шрам длиной сантиметров пять. Раны как не бывало. О ней напоминала лишь толстая корка запёкшейся крови вокруг оставшегося рубца.