Афганский компромат - Анатолий Гончар

— Далеко еще? — спросил Михаил, сделал несколько глубоких вздохов и уточнил: — Привал когда?

— До снегов дойдем, там промежуточная остановка, — сообщил инструктор, потом сообразил, что это никому ничего не говорит, и добавил: — Часа два хода.

— Федор, Миша, давайте следом за мной. Не отставайте! — потребовал Олег Анатольевич, и в этот момент у него в кармане заговорила рация:

— Олег, ты где?

— Поднимаемся.

— Давай, не задерживайся! — потребовал голос, звучащий из микрофона.

— Догоняем! — заверил инструктор и двинулся вперед.

Ефимов и Боровиков пошли следом за ним.

Проходя мимо Уткина, Сергей на мгновение задержался и спросил:

— Ты как?

— Нормально, товарищ старший прапорщик, — заверил его боец, и Сергей поспешил дальше.

Вскоре он нагнал другие группы отряда, ушедшие вперед. А когда перед ним заблестел многометровый лед, ему стало понятно, почему удалось это сделать. Путь пересекал довольно большой горный ручей, берега которого сильно обледенели. Пока авангард искал удобное место для переправы, все остальные успели подтянуться и собраться в хаотичную кучу.

Мокро. Скользко. Следовало бы надеть кошки, но на это уйдет время, которого, по словам инструкторов, может не хватить для возвращения. Но спецназовцы обошлись и без них. Если не считать нескольких падений и десятка замоченных штанин, то можно сказать, что ручей они преодолели без особых происшествий.

Движение продолжилось. Светало. Местность пошла однообразная, покрытая какой-то жухлой растительностью с редкими выступами каменных плит. Небольшой наклон в гору позволил инструкторам взвинтить темп до максимума.

Федор и Михаил больше не отставали, хотя их тяжелое дыхание, казалось, разносилось на целую версту. Минимальный уклон дал этим массивным мужикам относительную передышку.

А вот Ефимову, наоборот, при таком темпе идти стало труднее. Он понял, что начинает перегреваться, и расстегнул куртку. Не помогло. Обильно выступивший пот побежал по лбу и щекам.

«Хоть бы ветерок, что ли, подул», — подумал Сергей, перепрыгнул небольшую рытвину и указательным пальцем оттянул на груди флисовую рубаху.

Ефимов пожалел, что надел ее, а не тонкий старенький свитер, драный в нескольких местах. Тот, как ни странно, держал тепло много лучше этого хваленого термобелья.

Как бы в ответ на просьбу Ефимова со стороны вершин ощутимо повеяло холодом. Он взобрался на гребень и увидел в каких-то двухстах метрах снежную белизну, расстилающуюся до самых вершин. В ее начале, среди каменной россыпи, выступающей из-под снега, уже рассаживались бойцы, успевшие подняться первыми. Промежуточная остановка. Все шло так, как и обещал Олег Анатольевич.

— Да тут идти-то осталось фигня, — проворчал Агушев, шагающий позади Ефимова.

— Привал будет? — спросил кто-то еще, и ему тут же ответили:

— Конечно, будет. Видишь, рюкзаки снимают.

— Хорошо. — Бойцы заметно оживились и повеселели.

— Полчаса дадут?

— Меньше, — уверенно заявил кто-то.

Заветные камни, на которых можно было перевести дух, становились все ближе. И вот вторая учебная группа спустилась с гребня и ступила на белоснежный наст.

— Привал двадцать минут, — стягивая с себя рюкзак, объявил Олег Анатольевич.

Заметно посвежело. Выбрав место для отдыха, Ефимов скинул с себя рюкзак и почувствовал, как по спине побежали змейки холода, пока еще узкие.

— Хорошо бы чайку хлебнуть, — проговорил он.

— Вообще пожрать надо, — ответил ему кто-то.

«Да, не мешало бы», — подумал Сергей и полез в рюкзак в поисках газового баллона.

— Чай кипятить будем? — К нему подошел Михаил, все еще тяжело дышавший.

— Сейчас баллон достану. Вот он, держи. Сразу на мою долю кипяти.

— Само собой. — Михаил взял протянутый баллон и отправился к своему рюкзаку, брошенному на снег.

— Чайку с нами попьете? — предложил Ефимов инструктору, разместившемуся неподалеку.

— Нет, — отмахнулся тот. — У меня вот кофе. — Олег Анатольевич показал на термос, высовывающийся из кармана рюкзака.

— Может, тушенку или паштет? — Не предложить было неудобно.

— Не сейчас, потом, — вновь отказался инструктор.

Ефимов пожал плечами, встал на плоский камень и начал переодеваться. В первую очередь он разложил на камне запасное белье, затем быстро стянул с себя одежду, промокшую насквозь, и моментально облачился в сухую. На этот раз Сергей все же надел тот самый старенький свитерок, сверху натянул толстый флис, потом набросил на него демисезонную рыжуху. Тело, обдутое холодным ветром, с удовольствием приняло сухое тепло.

Зашнуровав берцы и подхватив рюкзак, Сергей направился к Михаилу, рассевшемуся сразу на двух небольших валунах. Меж ног у него стояла горелка, на которой возвышалась литровая жестяная кружка. Над ее поверхностью сизым дымком вился пар.

— Сергей Михайлович, присаживайтесь. — Трясогузкин подвинулся, освобождая место на одном из камней.

— Спасибо. — Сергей сел и вытащил из рюкзака, брошенного на снег, кружку, почти такую же, как и у Михаила, только раза в два поменьше.

Вслед за ней он вытянул пакетики с чаем и сахаром, взял в руку банку тушенки.

— Будешь? — спросил Ефимов старшего лейтенанта.

— Нет, я не хочу. Потом. На вершину вылезем, тогда и поедим.

— Как хочешь. — Сергей бросил банку обратно.

Вода забурлила крупными пузырями. Михаил выключил газ, ухватил кружку кожаной перчаткой и отлил добрую половину кипятка в кружку Ефимова.

Пока заваривался чай, старший лейтенант достал пакетик с пряниками, протянул Сергею:

— Берите.

— Разве что пару штук, — согласился тот, принимая угощение.

Затем они не спеша потягивали обжигающе горячий чай и жевали пряники. Несмотря на затянувшие небо облака, на душе у Ефимова было светло.

— Хорошо сидим, благостно, — заметил он.

Тут старший прапорщик вдруг вспомнил, как когда-то это приятное, ласкающее слух слово прозвучало из уст Шамиля Айдарова, бойца его группы.

Они тогда сидели на камнях и «вкушали» содержимое пайков. «Благостно», — наслаждаясь тишиной и спокойствием, сказал Шамиль, не подозревая о том, что скоро их ждет бой и не всем будет суждено из него выйти.

— Слава богу, сегодня… — Старший прапорщик хотел сказать «смертей не будет», но словно убоялся сглаза.

Он не позволил себе этого сделать, а после секундного замешательства произнес едва слышно:

— Войны сегодня точно не будет.