Принцесса с окраины галактики - Роман Злотников

— Канскеброны…

Несколько мгновений никто не шевелился, а затем все головы синхронно развернулись в сторону Олега. Лорд Эртоканай испуганно пискнул:

— Но как…

Однако адмирал еще не закончил со своими неприятными новостями.

— Около полутора тысяч вымпелов. И операторы идентифицируют минимум шесть Базовых системных разрушителей.

Ответом ему был изумленный всхлип. Шесть Базовых системных разрушителей! В прошлой атаке принимали участие всего два, и она едва не закончилась катастрофой. Но тут под потолком раскатился разъяренный рев председателя сената:

— Плевать! Канскеброны подождут! Эоней, ваше распутство и безалаберность нас достали! Вы худший император из всех, которых знала история! Единственный шан остаться на троне — это передать власть в руки людей, способных справиться с…

Эомирен говорил и говорил. Обвиняя, угрожая, требуя. Он говорил совсем не то, что собирался, не те слова, что заготовил и отшлифовал, когда летел сюда вслед за императором на борту тяжелого ударного баттлшипа, но, святые стихии, этот варвар все испортил, скомкал, сбил! И поэтому председатель сената отбросил весь политес, все заранее заготовленные и выверенные слова и просто давил, давил, давил… уже видя, что не получается. Что он недооценил этого сопляка императора. Что Эоней отнюдь не является тем, каким он его рисовал сначала перед другими, намекая им, что он, как лицо наиболее близкое к императору, знает его гораздо лучше них, а затем и сам поверив в этот нарисованный образ. Эоней сидел молча, но взгляд его был тверд и… насмешлив. Поэтому лорд Эомирен резко оборвал свою тираду и, мрачно уставившись на императора, спросил:

— Вы подпишете указ об образовании Высшего оберегающего совета империи?

Император выдержал театральную паузу, а затем… рассмеялся. Так вот что имел в виду Старый Лис, когда говорил о трех днях? Хотя вряд ли он был способен предусмотреть атаку канскебронов.

— Да-а, Эомирен, вы меня разочаровали. И это все, на что вы способны?

Это была… катастрофа. Проклятые канскеброны… Лорд Эомирен был уверен, что у него достаточно времени, для того чтобы додавить Эонея, в каком бы настроении и состоянии тот ни находился. Человек — существо хрупкое, а уж тем более молодой и… привыкший к неограниченному повиновению. Пара часов, сутки, ну в крайнем случае двое, и уже озвученный по всей империи указ обретет законную силу. А сам император превратится в послушную воле его, лорда Эомирена, куклу, покорно штампующую все необходимые империи (а председатель сената в этом не сомневался) решения Совета.

— Дядя, должен тебе сказать, что времени у тебя сов…

— Заткнись, Эканиор. На тебя возложена оборона этой системы, ну так иди и отбрось канскебронов, как тебе уже удалось это сделать. И не мешай мне.

— Ну как ты не понимаешь?! — Голос адмирала зазвенел от отчаяния. — В прошлый раз нас атаковали всего семьсот вымпелов при двух Разрушителях. И у меня было целых две эскадры, а теперь — менее одной. Эсгента обречена. И единственное, что я могу и обязан сделать, — это спасти вас и императора…

— А я сказал — заткнись! — уже в полный голос заорал лорд Эомирен. Этот идиот племянник как будто не понимает, что сейчас все висит на волоске. И он просто НЕ МОЖЕТ покинуть эту систему и вернуться в столицу БЕЗ подписи императора. Иначе все пойдет прахом, а единственное, что им всем светит, — это казематы крепости Тенсор. Да и то ненадолго…

Адмирал Эканиор скрипнул зубами. Ну что можно поделать с этим упрямым ослом? Он продолжает стоять на своем, даже не подозревая, как утекают сквозь пальцы мгновения, еще способные спасти их всех. И упрямо продолжает стремиться к власти над империей, не понимая, что вот-вот лишится не только этой призрачной власти, но и самой жизни.

— Ну что ж, я этого не хотел, но вы не оставляете мне другого выхода, сир, — тяжело набычась, произнес лорд Эомирен. И тут его взгляд переместился на леди Эсмиэль.

— Охрана!

Через образовавшуюся у входа толпу быстро протиснулись несколько вооруженных десантников в боевой броне.

— Эомирен, не вздумайте! — послышался голос императора.

— Вы можете избежать этого, сир, если подпишете указ, — отозвался председатель сената, испытующе глядя на императора. Тот сверлил его яростным взглядом. Некоторое время они стояли так, глядя друг на друга, затем император медленно произнес:

— Это будет самой большой ошибкой, которую ты только сможешь совершить.

Губы лорда Эомирена изогнулись в презрительной усмешке.

— Охрана, взять эту сучку и…

Что произошло в следующий момент, никто сразу не понял. Просто трех десантников в боевой броне внезапно вынесло в коридор спиной вперед, а сам лорд Эомирен оказался впечатан в переборку отсека. Причем так, что его ноги не касались пола, а голова гудела от удара затылком о переборку. Прямо ему в зрачки буквально воткнулся чей-то… смертельно злой взгляд, а затем уже слышанный им голос произнес:

— Это моя жена!

Все ошеломленно замерли. А затем раздался холодный голос, принадлежащий леди Эсмиэль:

— Вы плохо читали отчет о гибели вашего старшего сына, лорд Эомирен. В тот раз мой муж сумел разорвать мономерные путы и уничтожить нескольких вооруженных охранников. Сейчас он свободен. И вместе с сестрой, которая берсерк, как и он. И я не представляю, как им удалось сейчас сдержаться и не свалиться в боевой транс, убив не только всех, кто находится в этой комнате и воспринимается ими как враги, но и вообще всех в этом доке.

И все человеческое стадо, заполнявшее помещение, застыло, пытаясь притвориться стеной, стулом, просто завихрением воздуха. Ибо до каждого из них так или иначе дошла кое-какая информация о том происшествии, и, после того что они только что увидели, каждый внезапно осознал, что, как бы они ни относились к этим слухам ранее, скорее всего, то, что сказано этой леди, — правда. А Эсмиэль шагнула вперед и, положив руку на плечо мужу, тихонько произнесла:

— Олег…

Несколько мгновений ничего не происходило. Но затем напряженные плечи берсерка дрогнули и он выпустил шею председателя сената, позволив ему мешком рухнуть на пол.

— Убирайтесь. Немедленно, — глухо произнес Олег, — или я действительно не сдержусь.

У дверей тут же возникло столпотворение, впрочем довольно быстро рассосавшееся. Лорд Эомирен с трудом, опираясь на стену, поднялся на дрожащие ноги и, поведя невидящими глазами в сторону императора, попытался что-то сказать. Но из его горла, как видно еще не отошедшего от железной хватки берсерка, вырвалось только сдавленное бульканье. И лорд Эомирен, опустив плечи, тяжелой походкой вышел из залы.

— Ваше величество, прошу вас, — заговорил адмирал Эканиор, — времени совсем нет…

— Так вот какова ваша верность, адмирал, — горько произнес Эоней.

Адмирал побагровел: