Ваше благородие - Олег Северюхин

До проведения официального расследования, то есть написания докладных записок всеми участниками происшествия, я был вызван в кабинет директора корпуса на «правеж».

– Милостивый государь, – гремел генерал Надаров, – как могло так получиться, что весь город только и обсуждает новость о том, что вы назначены командиром учебной роты в кадетском корпусе? На каком основании вы командовали ротой перед ужином? Кто вас научил строевым манипуляциям с подразделениями? Откуда у вас офицерская выправка?

– Ваше высокопревосходительство! – я даже прищелкнул каблуками. В солдатских юфтевых сапогах это звучало тихо, но получалось щегольски. – Я не могу ответить ни на один ваш вопрос, так как не знаю ответа. Роту на ужин я повел по просьбе старшего унтер-офицера Каланчова, который занемог. Откуда у меня офицерская выправка и умение командовать подразделениями, я не знаю. Мне кажется, что они всегда были у меня. В течение последних суток я никуда не отлучался из казармы и не контактировал ни с кем из моих знакомых в городе. Разрешите высказать просьбу его превосходительству генерал-лейтенанту Медведеву.

– Высказывайте, – разрешил мне генерал Надаров.

– Ваше превосходительство, – сказал я, – прошу перевести старшего унтер-офицера Каланчова на нестроевую должность, благо он имеет предрасположение к канцелярской работе.

– Ваше высокопревосходительство, – сказал генерал Медведев генералу Надарову, – ну вот что мне с ним делать?

Генерал Надаров, заложив руки за спину, сердито выхаживал по кабинету.

– Какие дисциплинарные права имеет командир роты? – спросил он меня.

– Командир роты имеет право, – отчеканил я, – воспрещать отлучку из казармы или со двора сроком до одного месяца, назначать не в очередь на службу и на работы до восьми нарядов, подвергать простому аресту до пяти суток, строгому аресту до пяти суток и усиленному аресту до двух суток.

– Вот, посмотрите на него, ваше превосходительство, – сказал генерал Надаров генералу Медведеву. – Вот спросите его что-нибудь по военному делу.

– Ваше высокопревосходительство, – сказал генерал Медведев, – мне кажется, что он знает всю теорию. Давайте проверим его в деле. В гимнастическом зале проверим его навыки фехтования саблей и в нашем маленьком тире проверим, как он стреляет из нагана. И всего-то нужно спуститься в цокольный этаж.

– А давайте посмотрим, Александр Ардалионович, – сказал генерал Надаров и пошел к выходу из кабинета. Адъютант генерала Надарова сделал приглашающий жест и мне.

В спортивном зале к нам подошел офицер в спортивной одежде. Генерал Медведев приказал принести две шашки и проверить меня на умение вести бой при помощи холодного оружия.

Рубку шашкой мы изучали в училище, а фехтованием на саблях я занимался в кружке фехтования. И, обратите внимание, спортивная сабля – это не боевой клинок шашки.

Мы надели защитные нагрудники и встали друг против друга с шашками в руках. По команде мы отсалютовали и бросились в атаку. В течение трех минут я поразил капитана.

– Еще раз, – сказал генерал Медведев.

Второй раз пришлось труднее биться с капитаном. Он понял свою ошибку и пытался атаковать меня размашистыми ударами, которые было трудно отбивать, получая практическую контузию в руку. Наконец я нашел слабо защищенное место и сделал укол.

Пожав друг другу руки, мы разошлись в стороны. Нелегкое это дело сабельный бой.

Пошли в тир. Это глухой с одной стороны коридор длиной примерно пятьдесят метров. Освещение дневное через окна под потолком. Заведующий тиром ефрейтор установил стойку с пятью грудными мишенями с кругами.

– У вас револьвер с собой? – спросил генерал Надаров у своего адъютанта.

– Так точно, ваше высокопревосходительство, – сказал капитан и достал револьвер из портфеля. А что, время мирное, не обязательно везде ходить с огнестрельным оружием, достаточно и холодного.

– Нуте-с, – сказал генерал Надаров, – покажите свое умение.

Я взял револьвер, открыл защелку и высыпал в ладонь все семь патронов. Взведя курок, я приложил револьвер к уху и стал тихонько нажимать на спуск. Раздался щелчок и курок встал на место. Все понятно. Спуск сравнительно мягкий. Револьвер офицерский, самовзвод. Самовзводом стрелять на результат труднее, но нужно показать класс.

Я всегда любил стрелять из револьвера, но то был спортивный револьвер ТОЗ-49 Тульского оружейного завода, точность необыкновенная, и у меня в кабинете всегда висели мишени с пробоинами. Это так действовало на моих будущих соперников, что я заранее выигрывал соревнования психологически. А здесь боевой револьвер и хрен его знает, как он пристрелян.

Внимательно рассмотрев прицельную прорезь, я с трудом рассмотрел маленький кружок, обозначающий, что револьвер пристрелян под ноль, то есть в центр мишени. Уже лучше.

Зарядив револьвер, я встал в стойку правым боком вперед, ноги на ширине плеч. Не глядя на мишень, я несколько раз согнул и разогнул в локте руку с наганом. Наган смотрел точно в цель. Значит, стойка у меня правильная.

Тщательно прицелившись, я выпустил семь пуль в цель. Ефрейтор принес мишень, и я остался доволен результатом. Три десятки и четыре девятки ближе к центру. Шестьдесят шесть очков. Я даже не ожидал от себя такого. Просто попался отличный револьвер.

– Вот, посмотрите на него, – сказал генерал Надаров, и генералы двинулись к выходу. Я шел за ними.

В приемной директора корпуса уже дожидался подполковник Скульдицкий из жандармского управления. Жандармы осуществляли оперативное обеспечение воинских частей.

Скульдицкий что-то докладывал генералам, потом из приемной вызвали меня.

– Расскажите, что произошло вечером в казарме, – приказал мне генерал Надаров. На его столе я увидел финский нож, который мы изъяли у Кочергина.

Понятно, старший унтер-офицер Каланчов доложил все и с подробностями. Значит, мне тоже не нужно ничего скрывать, разве что про жандармов нужно опустить.

Я рассказал все подробно, как оно все происходило, сделав упор на уголовные признаки Кочергина.

– Понятно, – сказал генерал Надаров, отослав меня из кабинета.

Я сидел один в приемной и думал о том, что с моей кандидатской степенью я получу статский чин губернского секретаря и буду его благородием в ранге подпоручика с петличками с одним просветом и двумя звездочками, буду работать в какой-нибудь конторе или заниматься преподаванием истории, физики, математики. И не будет у меня никаких особенных забот целых семь лет, а потом начнется Великая война и меня призовут в армию рядовым необученным солдатом, и «никто не узнает, где могилка твоя».

Генералы совещались долго. Два раза куда-то бегал адъютант генерала Надарова. Потом один из солдат моей роты принес поднос с пятью стаканами чая. Один стакан чая с печеньем он оставил мне, а четыре стакана занес в генеральский кабинет.