Никакой магии - Андрей Уланов

А еще — сейчас у меня был наготове собственный экзорцизм.

— Инспектор Фейри Грин, Ночная Гвардия! — почти ласково пропела я, помахав давешним жетоном, после чего в зале стало противоестественно тихо. Именно так — большинство присутствующих внезапно разучились дышать. Лишь в углу кто-то громко икнул, да запах пота стал чуть острее. Нет, я, конечно, представляла, что аранийцы опасаются «летучих мышей», но чтобы настолько сильно? В зале ведь собрались далеко не гоблины из фабричных бараков.

— Не виновата я! — неожиданно взвизгнуло одно платье. — Клянусь вам, не хотела… меня заставили!

— Заткни пасть, дура! — рявкнул светский лев, показывая, что не так уж чужд манерам «джентльменов из канавы».

Я выждала еще немного, дожидаясь, пока «пациенты» дозреют окончательно, и вкрадчиво спросила:

— Где профессор Морделл?

Похоже, собравшиеся ожидали совсем другого вопроса… или не вопроса. Даже с масками было видно, как у них вытягиваются от удивления лица и отвисают челюсти.

— Кто?!

— Профессор Луис Джоэл Морделл, — повторила я и, по-прежнему не увидев сквозь прорези для глаз и мимолетного проблеска понимания, обернулась в поисках Марилены. Оказалось, что та не стала входить следом, а осталась у лестницы — и как раз сейчас активно махала рукой, пытаясь подозвать меня.

— Что случилось?

— Кажется, мы ошиблись адресом, — меланхолично сообщила шатенка.

— Кажется?

— Да, — Марилена распахнула перед моим носом свою папку. — Смотрите, инспектор, выписка из реестра делалась второпях: почерк неровный, скачущий, вдобавок, составлявший ее клерк сделал целых две грамматические ошибки. Что, если он ошибся также и в адресе, указав, что профессор проживал в доме номер одиннадцать, а не семнадцать?

— Или сорок один, — вздохнула я. «Грамотность» клерков полицейского управления, а уж тем более рядовых стражников мне была известна даже слишком хорошо — по десяткам переписанных до читаемого состояния рапортов. Хотя по правилам, претенденты на службу в полиции обязаны доказать свое умение читать, писать, а также владеть первыми двумя арифметическими действиями, на практике эти умения у большинства были весьма условным понятием.

Но если мы ошиблись — что разом объясняло и запертую калитку, и отсутствие трупного запаха, равно как и перечисленных в справке жильцов профессорского дома — отчего же перепугались белые маски? Я в замешательстве оглянулась на вход в зал. Все мое небольшое полицейское чутье сейчас делало стойку и призывно верещало: эти люди занялись чем-то противозаконным! Только вот чем?! На курильщиков опиума они явно не походили — ни характерного запаха, ни соответствующей атрибутики.

— Вот бы их арестовать… — задумчиво произнесла я. Это было всего лишь смутное пожелание, но моя спутница восприняла его всерьез.

— На каком основании? — деловито спросила она, одновременно перебирая листы в папке. — Срок ареста, условия содержания?

— Ух, как вы скоры на расправу, — с легким оттенком зависти вздохнула я. — В том-то и дело, что я не представляю: в чем бы таком обвинить этих людей. Но — очень хочется!

— Ночная Гвардия имеет право производить аресты без соблюдения установленных формальностей, руководствуясь лишь «духом закона», — судя по тону, Марилена цитировала какой-то текст. — Право даровано королевским рескриптом в Акварельную войну и до сих пор не отменено.

— Не уверена, что полковник одобрит мое понимание «духа закона», — призналась я. — И уж точно мне бы не хотелось войти в анналы Гвардии той, из-за кого этот самый рескрипт отменят.

— В таком случае… — начала Марилена все тем же скучным тоном, затем захлопнула папку — и вдруг задорно улыбнулась. Удивительно, но нехитрое, в общем, мимическое действие разительно изменило ее: образ чопорно-строгой не по годам дамы разлетелся, словно разбитая скорлупа, выпустив на свет дерзкую проказницу-девчонку.

— …предлагаю как можно тише убраться прочь отсюда.

В которой инспектор Грин почти верит в магию.

Как известно всем-всем-всем, эльфы от рождения великие, в самом крайнем случае, очень-очень талантливые художники. А также: кондитеры, парфюмеры, портные, врачеватели, поэты, танцоры, певцы, фехтовальщики, стрелки из лука и всего, что стреляет, и далее список еще на десять страниц убористым почерком. Это, повторяю, известно всем-всем-всем на свете — кроме самих эльфов, которые знакомы с истинным положением дел.

К примеру, лично я всегда завидовала художникам — их умению запечатлевать мгновения нашего изменчивого мира. В последнее время к ним присоединились еще и гномы, но таскать за собой тяжеленный ящик на ножках, кучу хрупких стеклянных пластинок и лабораторию куда сложнее, чем сложить в мешок холст, набор кистей и краски с палитрой.

Тем интереснее было наблюдать, как под тонким грифелем Марилены проступают контуры профессорского кабинета. Словно бы в плену зажимов мольберта оказался не девственно-белый лист, а кусок льда — и сейчас он медленно тает, обнажая скрытый за ним рисунок.

Главной деталью переднего плана, разумеется, являлся сам покойный — уже почти четыре часа — профессор Морделл. Благообразного, как принято говорить, вида пожилой джентльмен лежал на ковре у письменного стола, невидяще глядя в потолок. Никаких следов борьбы — если не считать за таковой свалившийся с ноги покойного войлочный тапок — в комнате не имелось. Равно как не имелось ничего, проливающего хоть тонкий лучик света на причину смерти профессора.

— Будь здесь Том Тайлер, — не отрываясь от штриховки, негромко произнесла Марилена, — он бы запрыгал от восторга и заявил, что теперь-то мы не отвертимся — без помощи магии объяснить произошедшее невозможно!

— Угу, — печально вздохнула я, — и, что самое неприятное, он был бы совершенно прав!

Ситуация и в самом деле из тех, что являют собой кошмар наяву для любого следователя. Запертая комната, куда не мог проникнуть никто посторонний, а в ней — труп без всяких признаков насильственной смерти. Не будь фамилии покойного в пресловутом списке полковника — кстати, а за какие заслуги оказался в нем профессор математики? — вызванный констеблем врач констатировал бы смерть по естественным причинам и на этом все закончилось. Однако Луис Джоэл Морделл в списке присутствовал — и я догадывалась, что легче будет вывернуться наизнанку, чем убедить Карда в естественности очередной смерти. Даже вскрытие не поможет — полковник просто решит, что таинственный враг научился вызывать у своих жертв сердечный приступ или апоплексический удар. К тому же… к тому же я и сама не верила. Покойный мистер Морделл, по словам родных, вел спокойный и умеренный образ жизни, по части болезней жаловался лишь на ревматизм и ухудшающееся зрение. В остальном же профессор для человека своего возраста был отменно здоров: ни жалоб на сердце, ни проблем с давлением или желудком, зубы почти все на месте. Разве что легкие… хотя жена упомянула про лекции…