Сбежать от Питбуля и Булочки - Янка Рам

**************************

Богдан

Проглядываю сообщения в телефоне. Несколько от бывшей. Не открываю. Пусть идёт к чёрту со своими поздравлениями.

Поставив Аришу на тумбу в коридоре, Ася собирает её на улицу как куклу.

— Ася, она сама прекрасно умеет одеваться.

— Ну и что, — заправляет ей кофту в штаны. — Может, ей хочется, чтобы мама…

Ариша в ответ возит пальчиками по шее Аси, поправляя ворот водолазки.

Идиллия.

— Булочка моя, — чмокает несколько раз в переносицу Аришу.

Та довольно жмурится. И мне снова не по себе. Встряхиваюсь, отметая свои страхи. Всё хорошо сейчас! Пусть всем будет хорошо. Я так устал постоянно агонизировать. Что лучше уж совсем ничего не чувствовать, чем снова это.

Вот девочка красивая. Любуйся… Кайфуй… Флиртуй! Имеешь право ты пожить по-человечески или нет?

— Да где же она? Здесь же была. Может за стенку упала?… — обыскивают поверхность комода.

Ася в обтягивающих молочных штанах и такой же водолазке. Мой взгляд прилипает к аппетитным ягодицам.

— Богдан, нам нужны резинки.

Поперхнувшись, в недоумении застываю. Рука дёргается в карман, пальцы прикасаются к холодной фольге.

— Хвостик сделать, — добавляет Ася.

— А.

Отдергиваю поспешно пальцы из кармана. Ты, Касьянов, про что-то другое, кроме койки можешь думать? Когда она рядом? Теперь — нет.

— Мама! — вскрикивает Ариша, показывая пальцем на пол на упавшую резиночку.

Мы с Синичкой переглядываемся. У меня опять сумбур внутри от того, что в доме начало звучать "мама". Это не есть хорошо на данном этапе, потому что не ясно, чем закончится наша эпопея с Асей. Да и она смущается. Какая она мама? Сама ещё девочка.

— Зови лучше Асей, ладно? — прошу дочь.

— Неть. Маму зовут мамой! — недовольно.

Ася собирает волосы Ариши под шапку. Поднимает её на руки.

— Мы готовы.

— Отпусти её, пусть на улицу идёт, жарко.

Ариша, прихватив пластиковую лопату, убегает на улицу.

Снимаю с вешалки розовую шубку и раскрываю её, помогая Асе надеть. Разворачиваю к себе, застегивая пуговицы.

— Я сама прекрасно могу…

— А может, тебе хочется, чтобы я… — смотрю ей в глаза, застёгивая самую верхнюю на горле.

Ныряю руками под шубку, оттягиваю пояс.

Глаза Синички увеличиваются.

— Точно ничего не отморозишь?

— А Вы так каждую няню инспектируете?

— А ты — не каждая.

Не справившись с порывом, за воротник шубки тяну к себе.

Ну как не трогать эту мягкую розовую зайку?! Я слюной захлебнусь! Совершенно невозможно не тискать. Ну моя же…

Мне кажется, я хотел именно такую. Чтобы открытая и наивная, без второго дна. Я за такую могу горы свернуть. А могу и шею.

— Ты мне для чего "выкаешь"? — шепчу в губы. — Я прекрасно помню, что старше.

— Вы — мой работодатель, — прикусывает настороженно губу.

— Бесишь… — вжимаюсь своими в её губы, затыкая и не давая, договорить.

Не целую. Закрываю глаза, плавая в буре ощущений и чувств. Голова кружится. Чудесная девочка. Чем больше пробуешь, тем больше хочется. Держу крепко не позволяя отстраниться. В ушах грохочет пульс.

Игнорирую вибрирующий в кармане телефон.

— Богдан… — двигаются её губы под моими.

— Мм? — мучительно отвечаю я.

— Ариша замёрзнет.

Вдыхаю глубоко, пытаясь пропитаться её запахом — чистым, сладким, нежным…

Тело сходит с ума. Ооо… Как же я влип! Мне её облизывать хочется. Тереться об неё и пьянеть до отключки. Мне душно, горячо и сладко.

Невинность тебя будоражит, Касьянов? Да нет… Или, скорее, в отрыве от неё — совершенно не будоражит. Просто накрыло эйфорией, что отталкивает она меня не потому, что не нравлюсь. А просто… девочка! Хорошая девочка. Не распущенная.

Но нет никаких сил круги вокруг неё наворачивать на больших радиусах. Хочется всё и сразу. И ей дать и себе взять.

— Богдан… — подрагивает она.

— Вообще, — сглатываю я. — На будущее: меня можно целовать.

— Нельзя! — хмурится.

— Почему это?!

— Нельзя, — упрямо. — Вы руки распускаете!

— Ну и что? — пожимаю плечами.

— Не надо, — опускает взгляд.

— Ась…Ну я же чувствую, что тебе приятно.

Молчит, не поднимая глаз.

Мои качели стремительно летят вниз. В животе сжимается от мысли, что ничего между нами не получится. Причин для этого достаточно.

Я гоню от себя эти мысли. Впереди и так трешаки, хочется хоть день провести празднично и на лайте.

Как к тебе подъезжать-то, Синичка?

Я избалован и развращен женщинами, уже и не умею, наверное, как тебе надо. У меня ж спазм голосовых связок случается, когда серьёзно о чувствах сказать нужно. Пошлости — пожалуйста. А нежности — я, мля, немой. Может, пару раз в жизни я что-то там мямлил невнятное, когда предложение делал и с ребенком из роддома жену забирал.

Мда…

А если я этот цветочек одними пошлостями кормить буду, у неё несварение случится. Как у молочного котёнка, в которого мясо запихали.

Ну, давай, Касьянов… Скажи что-нибудь съедобное ей!

— Посмотри на меня… — прошу я.

Ясные глазищи распахиваются. Ласково прикусываю пухлую верхнюю губку, наблюдая, за тем, как расширяются её зрачки и стекленеет взгляд.

Ну, нравится же тебе!

Дыхание наше смешивается, градус растёт, сердцебиение шкалит! Но сказать ничего не могу, захлёбываясь в этих ощущениях.

Ася выворачивается, делая шаг назад.

Ущербный ты, Касьянов! — психую на себя.

— Перчатки не забудь и шарф, — подрагивающим голосом напоминаю я.

— А куда мы едем?

— Мы сейчас поедем к хорошим людям, Ася. К коллегам моим. Они нам помогут. Чем смогут.

Синичка прячется от меня на заднем сиденье с Аришей. А на переднем висят наручники на дверце, которыми я пристегивал её.

Снимаю. Недовольный вздох.

— Ну не люблю я бегать, — оправдываюсь я.

— А у меня между прочим синяки остались!

— Покажи…

Протягивает вперёд ко мне руку, задирая рукав шубки. И правда…

В порыве, ловлю, целуя в запястье. Нежненькая…