Хладнокровное предательство - Чарлз Тодд

Он переступил с ноги на ногу, стараясь получше разглядеть кухню, и вдруг увидел: дверь, ведущая во двор, распахнута.

Ничто не шелохнулось. Ни звука.

Вдруг кто-то у него на глазах заполнил собой дверной проем. Он увидел стройную фигуру, четкий силуэт на фоне снега. Изо рта у женщины вырвался клуб холодного пара.

Ратлидж узнал мисс Фрейзер. Она стояла на пороге и смотрела на склон горы, нависшей над двором. С того места, где находился сам Ратлидж, склон виделся огромной белой массой без начала и конца, заслонившей небо.

Держась за дверной косяк, Элизабет Фрейзер сделала шаг, другой… Но почти сразу сдалась, осторожно попятилась и медленно опустилась в свое кресло. Бросив последний взгляд на заснеженную гору, она вкатилась назад и закрыла дверь.

Звякнула щеколда.

Ратлиджу не хотелось, чтобы она увидела, как он за ней подглядывает. Прижавшись к стене, чтобы Элизабет Фрейзер не заметила его, если вдруг повернется, он вышел в коридор и беззвучно зашагал назад, к своей комнате.

Хэмиш заметил: «Не такая она и калека, как кажется из-за инвалидной коляски». Ратлидж медленно ответил:

— Не знаю. Может, принимает желаемое за действительное? А может, хочет вернуть то, чего лишена…

«Да, — ответил Хэмиш, — для девушки такая жизнь — не жизнь».

Когда утром Ратлидж спустился на кухню, завтрак был почти готов. Но у плиты стояла не мисс Фрейзер, а миссис Камминс. Она рассеянно разбивала яйца в большую сковородку. Услышав шаги, она повернулась:

— Доброе утро, инспектор! К сожалению, тосты у меня подгорели — правда, совсем чуть-чуть.

На плите засвистел чайник; Ратлидж предложил заварить чай.

Миссис Камминс явно обрадовалась:

— Ах, будьте так любезны! У меня руки не из того места растут.

Он заварил чай, нашел в кладовке за кухней масло и сливки и стал накрывать на стол. За этим занятием его и застал инспектор Грили.

Явно удивившись при виде миссис Камминс, Грили сказал:

— Доброе утро, Вера… инспектор.

— Что нового? — спросил Ратлидж.

— Зависит от того, что считать новостью, — ответил Грили, не сводя взгляда с миссис Камминс. — Наши поисковые партии побывали на всех фермах, прочесали все известные развалины, посмотрели все места, где мог спрятаться ребенок. Они готовы признать свое поражение. Прошло три дня — и никаких результатов.

— Что вам подсказывает ваше чутье?

— Мальчик мертв, по-иному и быть не может. Либо замерз в снегу, либо его догнал убийца. Сбылись наши опасения…

Что-то тихо напевая себе под нос, миссис Камминс сняла сковородку с плиты. Слова Грили ее как будто совсем не трогали — как будто инспектор рассказывал о погоде.

— Ненавижу сдаваться. Я никогда не любил сдаваться, — сказал Грили, выдвигая себе стул. — Чай готов?

— Только что кипел. — Ратлидж протянул ему чашку.

Инспектор стал жадно пить.

— Пожалуйста, поговорите с людьми. Может, вам удастся снова вселить в них надежду, — сказал Грили, вытирая губы. — Мои доводы на них уже не действуют.

— Они знают местность гораздо лучше меня. Но я попытаюсь.

— Тогда поехали! Давайте на вашей машине, так быстрее. Сегодня оттепель, скоро растает даже самый толстый лед. Нам нужно как можно скорее добраться до них.

В оттепель дороги развезло. Колеса вязли в скользкой грязи, и быстро ехать не получалось. Грили выругался, когда они едва не завязли на первой же тропе, на которую свернули с дороги. Зато на ферме, на заднем дворе, они увидели группу мужчин. Все пили чай и негромко переговаривались. Краснолицый хозяин дома с усталым лицом обвел рукой окрестности. При свете неяркого, водянистого солнца под дымчато-голубым небом земля была похожа на тяжелое одеяло из снега и камней.

Услышав рокот мотора, мужчины обернулись. Когда машина остановилась, хозяин и остальные подошли поздороваться с инспектором Грили, а потом стали с любопытством разглядывать приезжего из Лондона.

— Новостей у меня нет, — начал Грили, возвышая голос, чтобы все могли его слышать. — Но вот инспектор Ратлидж просит нас сделать еще одну попытку, потратить на поиски еще хотя бы день и пораскинуть мозгами, а не просто мерить шагами землю. Надо подумать, где мог укрыться парнишка в непогоду. Ему ведь нужна совсем небольшая норка. Мы, взрослые, такую даже не заметим, а мальчик мог туда заползти.

Хэмиш спросил: «Он что, произносит речь вместо тебя?»

Один из спасателей перебил Грили:

— Мы уже все обыскали, и даже больше. Мы не виноваты, просто мальчика нигде нет! — Взгляд у него был тяжелый, глаза красные от недосыпа и холодного ветра. — Нам надо за скотиной приглядывать, и потом, у всех свои семьи. Мы так устали, что не заметим очередную расщелину и, того и гляди, переломаем ноги. Черт побери, мы сделали все, что могли!

— Я знаю, Том Хестер, что уж ты ни за что не сдашься, пока не умерла последняя надежда! Но я все время думаю, что мальчишка где-то там, забился в расщелину и боится выходить. А может, он решил, что за ним гонятся! Он будет сидеть в своей норе, как раненый зверек, и найти его нужно нам.

Еще один фермер с кислым видом спросил:

— Ну и где эта нора? — Он обвел рукой окружающую местность. — Мы все осмотрели, а мальчишку не нашли! Значит, убийца добрался до него первым, а труп закопал в снег. Он отыщется только весной, если вообще отыщется.

Ратлидж выслушал усталых, измученных, раздосадованных людей, а потом, не повышая голоса, сказал:

— Я верю, что вы сделали все, что в ваших силах. Я не согласен с инспектором Грили. По-моему, настало время закончить поиски.

Грили обернулся к нему и смерил недоверчивым взглядом.

Фермер, стоящий за остальными, возвысил голос:

— Вы-то откуда знаете? Это не ваши края.

— Я бывал здесь летом… — начал Ратлидж.

Грили буравил его злобным взглядом; судя по всему, он считал, что лондонский коллега его предал.

Фермер проворчал:

— Летом, значит? Оно в наших краях так же отличается от зимы, как луна от солнца!

— Я все понимаю не хуже вас. Но если вы, местные уроженцы, которые знают здесь каждую пядь земли, готовы сдаться, мне остается лишь смириться с вашим решением.

Мужчины начали бурно возмущаться. Как это они готовы сдаться? Том Хестер с жаром возразил:

— Поверьте, мы все осмотрели!

Хозяин дома заметил:

— Погода вроде налаживается. Света сейчас больше. Дадим себе еще один день…

Те, кто стояли ближе к машине, закивали. В конце концов они поставили пустые кружки на ступеньки крыльца и начали расходиться в разные стороны, ссутулив плечи и опустив голову, но исполненные решимости.