Страна кривого зазеркалья - Анна Данилова

– На какое? – Крымов холодно взглянул на Шубина, и у того пропала всякая охота продолжать этот тяжелый для всех разговор. – То-то и оно, Игорек… – затем он снова оживился. – Так вот, если вы не против, я подниму бокал за свое воскрешение… Я рад, что наконец могу снова перемещаться в пространстве, не переживая, что мне пробьют череп пулей… Но сначала мы выпьем за Женечку, мою тезку, которая скоро родит нам нового сотрудника нашего агентства, рыжего, коренастого и невероятно преданного своему делу и своим друзьям, как его отец, Игорь… За вас, ребята!

Утром в агентстве ждали приезда Крымова. Он позвонил и предупредил, что едет с хорошими новостями, что ему удалось выяснить адреса и телефоны Гетмановой и Гамова.

– Так и продиктовал бы их нам, – пожала плечами Татьяна, обращаясь к Шубину.

В приемной, помимо них, находилась и Женя Жукова. Она, сидя в глубоком кресле, вязала что-то из красной пушистой пряжи, и лицо ее казалось при этом умиротворенным, ведь все ее желания исполнились: она была рядом с мужем и могла принимать хотя бы косвенное участие в его работе.

– Вы не знаете Крымова, он приедет не один, – вдруг сказала она с загадочной улыбкой на губах, и все повернулись к ней.

– Знаешь, наверное, ты права… Ну точно! Смотри!

И они увидели в окно, как перед агентством остановилась машина и из нее вышел Крымов в сопровождении молодой дамы. Вскоре парочка появилась в приемной. Женщина, как Крымов и предупреждал, была ослепительно хороша. Светлые кудри уложены в высокую затейливую прическу, на даме были светлые брюки и белоснежная прозрачная блузка, практически не прикрывающая пышную красивую грудь. Нежное розовое лицо, большие синие глаза с длинными ресницами, маленький точеный носик.

– Знакомьтесь, пожалуйста, это Гетманова Тамара Игоревна, прошу любить и жаловать.

Тамара села в предложенное Крымовым кресло, как раз напротив сидящего за столом Шубина. Вчера вечером она, расставшись с Гамовым, вернулась домой, к мужу. У них состоялся серьезный разговор, в результате которого он ей все простил, и теперь она снова была хозяйкой огромной квартиры и всего того, что имела, находясь в браке с Гетмановым. Она стала прежней Тамарой Гетмановой, уравновешенной и уверенной в себе, сытой и довольной жизнью женщиной. Разве что романтического пыла поубавилось, зато на душе после всего того, что ей пришлось пережить с Гамовым (и особенно вчера, в морге, где она увидела свою мертвую одинокую подругу), стало спокойнее: хорошо, что у нее все-таки есть надежный муж, за которым можно спрятаться как за каменной стеной. Вот в таком благостном состоянии ее и застал ранний звонок Крымова, с которым она была знакома еще до того, как стала женой Гетманова. «Вот к кому надо было обратиться мне вчера, когда я не знала, где искать Ларису!» – подумалось ей тогда с опозданием. Крымов легко уговорил ее принять участие в расследовании убийства подруги и привез ее в агентство.

– Очень приятно, Тамара Игоревна, – поприветствовал ее Шубин и чуть не поцеловал ее руку, настолько красива была рука, тонкие, холеные пальцы, прямо-таки созданные для поцелуев. Но вовремя вспомнил о присутствии жены.

– Можно просто Тамара, – ответила, улыбаясь, Гетманова и оглянулась, осветила своей улыбкой всех присутствующих.

– Вы давно знакомы с Ларисой?

– Да, давно. Несколько лет. Она консультировала меня и перед моим замужеством, и во время… Возникали какие-то вопросы, мне было трудно самой принять решения… Иногда происходили срывы, я долго не могла понять, чего вообще хочу от жизни, от мужа… Знаете, в таких случаях следует все-таки обращаться к специалистам… Лариса была хорошим психологом, она мне всегда помогала. Но не думаю, что сейчас мои слова имеют какое-то значение…

– Нет-нет, продолжайте…

– Понимаете, я вчера впервые в жизни была в морге. Увидела труп этой женщины, испугалась, потеряла сознание… Дело в том, что я совсем не уверена, что это была Лариса…

– Смерть меняет внешность… – заметил Крымов, не сводивший с нее глаз.

– Да, я понимаю. Выстрел сильно испортил лицо… У меня был вчера тяжелый вечер, мы выясняли отношения с мужем… Дело в том, что я некоторое время тому назад ушла от него к другому мужчине, Гамову, к тому самому, с кем мы вчера были в морге… А вчера я приняла решение и не скрою, мне помогла в этом Лариса…

Все, кто ее слышал, переглянулись в недоумении.

– Да-да, я представила себе, что пришла к ней на прием, рассказала, в какую историю влипла, именно влипла, понимаете? И она сказала мне: ты сама-то знаешь, Тома, чего хочешь? Ты должна сама сделать выбор. И я сделала. В пользу мужа. И вернулась к нему. Знаете, мне стало много легче, спокойнее… Но вам это все неинтересно, я понимаю. Вас интересует Лариса. Так вот, я повторяю, у меня был тяжелый вечер, я очень устала, напереживалась, наплакалась, рассказала мужу о том, что убита моя подруга… Словом, я много думала, почти всю ночь, и решила, что та женщина в морге – не она. Ее не могли убить. Таких, как она, не убивают. Она слишком одинока, независима и безобидна, чтобы связаться с людьми, способными на убийство. Она, в отличие от меня, никогда бы не вляпалась, – она намеренно подчеркнула это слово, – в историю наподобие моей, не говоря уже о криминале. Даже если предположить, что она стала свидетелем какого-то преступления, то преступник, зная Ларису, понял бы, что она никогда и никому ничего не расскажет. Она же умная, все понимает.

– А если этот предполагаемый преступник не знал Ларису, а она оказалась случайным свидетелем… Откуда ему знать, заявит она в милицию, что произошло преступление, или нет?

– Эта женщина полновата для Ларисы, – не сдавалась Тамара. – Волосы светлые, вьющиеся, да, но… Эта женщина не может быть Ларисой… У меня нет достаточных аргументов, но я чувствую, что это не она.

– Скажите, она была замужем?

– Да, была. Но брак был неудачным.

– Лариса никогда не рассказывала про автокатастрофу, к примеру, в которую она попала, про операции на лице?

– Нет, у нее хорошее лицо, чистая кожа…

– А шрамы?

– Да какие шрамы?!

– Когда вы видели ее в последний раз?

– Вообще-то, давно… Да, очень давно, больше года тому назад, сейчас и не припомню… Вы хотите сказать, что за это время она могла попасть и в аварию, и на операционный стол. Что ж, вы правы.

– А что Гамов? Какая была его реакция, когда он увидел труп?

– Гамов, во-первых, был пьян. Во-вторых, мне надо было раньше думать о том, что меня ждет, если я перееду к нему. Ведь в квартире он жил не один, а со своей разведенной женой.

– При чем здесь его жена?

– Очень странная женщина. Она вроде бы и была в квартире, но я ее ни разу не видела. Думаю, что он любит ее и не может забыть, а потому она всюду ему мерещится. Услышит звуки шагов на кухне – говорит, что это его жена, форточка хлопнет или дверь – это жена ушла или пришла… Вот и в морге произошло то же самое. Увидев эту несчастную на столе, он долго смотрел на нее, пока я не поняла, что он плачет… Я сначала не обратила внимания, потому что меня мутило, голова кружилась, мне было не до него… Но потом, когда мы оказались на улице, он сказал мне, что там, на столе, – его жена.