Дань псам. Том 2 - Стивен Эриксон

Престол Тени и Котильон замолчали и погрузились в раздумья.

Карса, вновь откинувшись назад в седле, нашарил повод. Погром вскинул голову, раздул ноздри.

– Я убил двоих Дераготов, – сказал Карса.

– Нам это известно, – ответил Котильон.

– Их мягким подбрюшьем оказалась собственная наглость. До него было несложно дотянуться. Несложно ударить туда кулаком. Я их убил, потому что они меня недооценили.

На лице Котильона появилось насмешливое выражение.

– Раз уж речь зашла о наглости…

– Речь у нас шла об уроках, – перебил его Карса, разворачивая Погрома. Потом обернулся. – Вы смеетесь сейчас по поводу уроков, поджидающих Увечного бога. Быть, может, однажды я посмеюсь насчет тех, что поджидают вас самих.

Котильон и Престол Тени, к которым начали подтягиваться Гончие, смотрели вслед Карсе и его яггутскому коню.

Посох ударил о землю.

– Почувствовал ли ты тех, у него в мече?

Котильон кивнул.

– Они были… – кажется, Престол Тени никак не мог подобрать подходящее слово, – гордыми.

Котильону вновь оставалось лишь кивнуть.

Престол Тени вдруг хихикнул, обе новые Гончие при этом звуке дернулись – но тот, кажется, ничего не заметил.

– Бедные вы мои клерки, – протянул он негромко.

– Что это там, на горизонте, – облако?

Услышав вопрос, Маппо поднял голову и тоже взглянул в ту сторону, куда сощурился Рекканто Илк. После чего вскочил на ноги.

– Это не просто облако!

Сидевшая неподалеку Сладкая Маета что-то проворчала и одышливо приподнялась, отряхнув песок с обширной задницы.

– Мастер Кве-е-елл! – пропела она.

На глазах у Маппо вся команда засуетилась, принялась проверять кожаные ремни, крепежные кольца и застежки, свисающие с фургона. Зашевелились и забеспокоились лошади, начали вращать глазами, поджали уши. К треллю подошел Остряк.

– Буря та еще, – сказал он, – и, похоже, движется прямо на нас.

– Не перестаю им удивляться, – признал Маппо. – Нас того и гляди сметет, а они, похоже… рады.

– Они, Маппо, все до единого сумасшедшие. – Остряк задержал взгляд на трелле и добавил: – Ты, похоже, был совсем в отчаянном положении, раз решил нанять эту банду.

– Как вообще возможно, – спросил его Маппо, – что Мастер Квелл выпустил в мир мертвого дракона и совсем на этот счет не переживает?

– Что значит – не переживает? Он же сказал «ой». Мне, во всяком случае, так послышалось, хотя, может статься, просто показалось. Эта Тригалльская Гильдия со своими фургонами… сдается мне, они чего только не таскают за собой между Путями. Вон, хоть на тот ходячий труп взгляни.

Что они и сделали – молча уставились на иссушенную фигуру, что стояла сейчас рядом с фургоном, сжимая в руках охапку отброшенных за ненадобностью ремней и веревок и задумчиво глядя на спицы колеса.

Ветер вдруг усилился – прохладный, словно наэлектризованный.

Одна из лошадей, взвизгнув, принялась бить копытом по песку. Мгновение спустя остальных охватила та же лихорадка. Фургон закачался, стронулся с места. Мастеру Квеллу, который помогал сейчас Наперсточку забраться внутрь, пришлось ускорить процесс, хорошенько подтолкнув ее пониже спины. Потом он принялся нервно оглядываться, пока не заметил Маппо.

– Скорее внутрь, сударь! Мы отправляемся.

– Самое время, – заметил Остряк.

Маппо, уже шагнувший к фургону, остановился и обернулся на него.

– Пожалуйста, будь осторожен.

– Буду – как только разберусь, что вообще происходит. Квелл! В какой из Путей мы собрались? И не пора ли открывать портал?

Квелл вытаращил на него глаза.

– На фургон, чтоб тебя!

– Ладно, только сперва…

– Идиот! – прокричала Фейнт с крыши фургона. – Не видишь, что ли? – Она ткнула пальцем в кипящую черную тучу, нависшую уже почти прямо над ними. – Вот на чем мы поедем!

– Но… обожди… но как…

– Залезай уже, болван, пока не утонул!

– Залезай, – взвизгнула и Сладкая Маета, – а там, глядишь, все равно утонешь.

Остряк заметил, что покойник успел привязать себя к колесу.

Нижние боги, во что я влип?

Со стороны рифа вдруг донесся громоподобный рев, и Остряк, обернувшись, обнаружил, что буря уже здесь – бешеная стена пенящейся воды катилась вперед, вздымаясь все выше и готовая поглотить весь остров.

Он бросился к фургону. Едва успел забраться вверх по стенке и стал нашаривать ремни, когда Рекканто Илк, щуря глаза, поинтересовался:

– Что, уже началось?

Лошади дико заржали.

И близорукий придурок тут же получил ответ на свой вопрос.

Многие дети с младых ногтей обретают любовь к местам, где никогда еще не бывали. Зачастую они в конце концов утрачивают сей чудесный дар, ковыляя грязными тропами туманной, бестолковой юности, пока не выберутся наконец на плоскую, потрескавшуюся почву зрелости, где даже самые безжизненные пейзажи укрыты далеко за горизонтом. Впрочем, иной раз дары любопытства, радости, страсти к приключениям все же способны пережить сей однообразный путь – жертвы подобного несчастья становятся художниками, учеными, изобретателями и тому подобными отщепенцами, склонными беспокоить установленные порядки и будоражить покой мирной жизни. Но не стоит о них сейчас говорить – ведь, несмотря на свою возмутительную извращенность, они не способны ничего изменить, если только изменения не послужат еще большему удобству всех остальных.