Алхимистика Кости Жихарева - Михаил Успенский

– А где ты наловчился по-книжному разговаривать?

– Я в драмкружок ходил три года, – ответил ботан, – пока ты в спортзале железо качал. Но вот ты же овладел былинным слогом! Жаль, что здесь он не в ходу… Давай-ка на меч твой посмотрим: какова заточка, хороша ли балансировка…

– Балансировка в порядке… Что такое?

Меч Спецназначения отказывался покидать ножны, как уж Костя его ни вытягивал. Ещё немного, и богатырь просто поломал бы дар Владычицы Озера или сдёрнул витую двуручную рукоять с сердечника…

– На фиг такой меч! – крикнул он в сердцах.

– Дай-ка погляжу – на ножнах что-то написано… Ну да, всё правильно: «Без нужды не вынешь, без славы не вложишь». То есть вытащить его можно будет лишь перед реальной схваткой…

– И для чего такие сложности? – сказал разочарованный Костя.

– А чтобы владелец понтов не кидал. Достал – руби! Он, видно, рассчитан на слишком горячих рыцарей… Дисциплинирует…

– То есть хочет – вынимается, хочет – нет?

– Ну да. Защита от дурака, как в любом опасном устройстве…

Богатырь даже не обиделся, потому что и без того был злой.

– А в чём спецназначение этой железяки?

– Вот спецназначение меня всего больше и беспокоит, – сказал Джульверн. – Уж больно плутовская была физиономия у леди! Подарки волшебниц бывают весьма коварными…

– В смысле?

– Вдруг этот меч заточен не на любую схватку, а на конкретного противника? Какого-нибудь великана Корморана? Или дракона Фафнира? В литературе встречаются такие штучки…

(Нил Филимонов всё же сказки-то почитывал, правда втайне ото всех, считая и себя. Он ужасно боялся, что его поднимут на смех остальные ботаны.)

– Сто лет мне великаны не нужны, – проворчал Костя. – Нам всё больше разбойники встречаются…

– Так на разбойников рыцарь и меч-то не станет вытаскивать! – сказал Джульверн. – Разгонит их конём, копьём да пинками…

– А на другого рыцаря?

– Ну… Всегда можно сказать: «Прекрасный сэр, в схватке с вами я даже не стану обнажать свой меч, отчудохаю вас и ножнами»… Да что нам об этом думать? Есть у тебя дубина, ей и оперируй, а свойства меча мы будем устанавливать эмпирическим путём…

– Каким-каким? – прищурился Костя.

– Я с тебя худею! Опытным, – перевёл ботан.

– То-то, – сказал Костя. – Только ведь это те же понты выходят. И противник сильно обидится…

– Да и пусть обижается, лишь бы не встретился! Ладно, пошли – вон филин беспокоится…

И они двинулись прочь от озера, ведомые двуглавой ночной птицей. Меч Спецназначения Костя повесил на спину, под рюкзак – всё равно ведь не вытащить!

По дороге друзья толковали о том, как им уберечь Колобка.

– Жаль, что нет у нас коробки или шкатулки, – сказал Костя. – Там бы его никакая собака не учуяла…

– Вот как раз в коробку грабители или стражники полезут первым делом, – возразил Джульверн. – Может, поручим его Кузьме-Демьяну? Завернём в узел поплотнее…

– Да, филин его раньше-то запросто выносил из разборок, – сказал богатырь. – Но тогда Колобок был нормальный. Они даже как-то между собой тёрли. А теперь Кузьма-Демьян решит, что это просто хлеб, и расклюёт. Он хоть и учёная, а всё-таки птица… И руки, то есть когти, у него всегда должны быть свободны – на всякий случай!

– Учти, народ в Средневековье вечно ходит голодный, – сказал Филимонов. – Ладно, от разбойников отобьёмся, а вот выйдет на дорогу тощая девочка-сиротка: «Добрые сэры, что это у вас так вкусно пахнет? Я не ела уж целую неделю!»

– На такой случай есть кольцо колбасы от Азиатыча, – сказал Костя. – Она ещё вкуснее пахнет. Хотя твёрдая, как червлёный вяз…

– Допустим, кончились продукты подчистую!

– Тогда и базарить не о чем. Хотя девочку жалко. И нас тоже… На заставе богатырской в таких случаях отправлялись на охоту. Потом коптили мясо, солили – впрок…

– Не умеем мы охотиться!

– Да почему же? Я с луком худо-бедно управлюсь – только нет у нас лука.

– Луки в Англии делали из тиса, – припомнил ботан. – Ты знаешь, как выглядит тис?

Он посмотрел по сторонам.

– Опа! Лес-то как изменился!

И верно – на смену бесконечному хвойному чернолесью пришли деревья с радостной ярко-зелёной листвой.

Сразу стало веселее, и птицы запели, и даже Кузьма-Демьян, перелетавший с дерева на дерево, засвистел что-то легкомысленное…

Мелодию филина подхватил чей-то молодой звонкий голос:

Я с детства дерзок был, друзья,

И с детства же решил,

Что стану первым парнем я

На весь Ноттингемшир!

И я шерифа застрелил —

Вот так, средь бела дня…

Сам Эрик Клэптон сочинил

Балладу про меня!

I shoot the sheriff, виноват,

Хоть ссору начал он!

Но тех, чей прям и честен взгляд,

Не жалует закон!

Шерифа нового прислал

Король-предатель Джон.

Но тот, кто правый путь избрал,

Не для петли рождён!

Я, нарушая ход игры,

Ушёл в Шервудский лес —

И с той поры, и с той поры,

И с той поры исчез.

Кто там гуляет по лесам

И как зовут его —

Об этом я, признаться, сам

Не знаю ничего!

О, если встретите меня —

Живьём или во сне —

Спешите до исхода дня

О том поведать мне!

– Нештатная ситуация! – спохватился оплошавший Кузьма-Демьян. Заслушался филин…

Две стрелы просвистели в воздухе и вонзились в землю точно перед носками башмаков Кости и Нила.

…Античный мир не знал понятия «благородный разбойник».

В Древней Греции почти каждый крепкий мужчина мог при случае грабануть путника, но «разбойниками» величали только законченных душегубов и садистов вроде Прокруста с его знаменитым ложем и стремлением привести своих жертв к одному размеру. Полубоги и герои истребляли таких нещадно.

Суровые правознатцы римляне объявляли разбойников вне закона и преследовали их на государственном уровне. Запишись в армию да и грабь себе, если офицер разрешит, – но никакой самодеятельности, иначе распнут на кресте при дороге, другим в острастку.

И, уж конечно, тогдашним рапсодам, певцам и поэтам в голову не пришло бы воспевать злодеев. Разбойник был презренной личностью, на которую стихотворный дар жалко тратить.

Воспевать их стали позже, в Средние века, когда с законностью стало туго, а настоящие преступники носили баронские и графские титулы.