Роковое золото Колчака - Анна Князева

– Не понимаю вас.

– Это не вы? – Полина немедленно объяснилась: – Ради бога простите. Я подумала… Господи! Забудьте, пожалуйста, я ошиблась.

– Как ваш супруг? – поинтересовался Карелин.

– Второй день не могу до него дозвониться.

– И это нормально. Связь ни к черту.

– Думаете, дело только в плохой связи? – доверчиво спросила Полина.

– Уверен. Что еще может случиться с таким опытным сыщиком?

Мохначев с удивлением взглянул на Полину:

– Ваш муж расследует ограбление приисковой машины?

Анжелика, в свою очередь, потрясенно уставилась на Мохначева.

– Здесь произошло ограбление?

Полина развела руками, сказав при этом:

– Эффект домино…

* * *

Вечером, возвращаясь в свой номер, она всю дорогу прислушивалась к себе. Ей казалось, с ребенком что-то не так. В номере Полина легла на кровать и долго лежала, пытаясь расшифровать свои ощущения, все, что происходило в ее организме. Ничего, кроме урчания в желудке, она не услышала. Ребенок не двигался.

Вконец расстроившись, Полина позвонила Сергею. Он по-прежнему был недоступен. Тогда она позвонила Юдину.

Тот ответил:

– Слушаю вас, Полина Сергеевна.

– Константин Михайлович, второй день не могу дозвониться до мужа.

– Вероятно, мотается по району.

Полина въедливо осведомилась:

– Даже если мотается, мог бы мне позвонить?

– Эту претензию адресуйте ему самому.

– Простите… Просто я очень волнуюсь. Обычно он хоть раз в день звонит.

– День еще не закончился.

– Простите.

– Не стоит извиняться. Я очень хорошо вас понимаю. Если хотите, могу пригласить вас в Слюдянку. Там есть неплохой ресторан. Немного развеетесь.

– Спасибо. Что-то не хочется.

– Тогда будьте здоровы. И, если нужно, звоните.

Полина бросила телефон на кровать. Поворочавшись, потихоньку уснула. Проснулась, когда за окном было темно. Нащупала телефон и снова позвонила Сергею. Он был недоступен.

Спустив ноги с кровати, надела шлепанцы и вышла из комнаты на балкон. Вокруг была темень, накрапывал дождь. За деревьями в лунном свете холодно блистали воды Байкала. Их слюдяной, черный блеск завораживал и одновременно пугал. Где-то далеко в горах полыхнула зарница. Полина обхватила себя руками и быстро вернулась в комнату.

Путь на табор был очень быстрым. Темнота подгоняла лучше любого начальника. Вертолет не прилетел, во всяком случае, они его не услышали.

Плотная темень укрыла тайгу в тот момент, когда они уже пришли к шалашу. Одновременно с наступлением темноты начал накрапывать дождь и резко похолодало. Обширная крона дубаса укрывала от дождя так, что они смогли развести костер. В этом смысле место для табора было удачным.

Виктор сварил похлебку, и они плотно поели. Укладываясь спать в шалаше, натянули на себя все, что нашли.

Ночью была гроза, лил сильный дождь. Промозглая сырость и холод мешали уснуть. Под утро, когда первый свет рассеял непроглядную тьму, Менюхов снова разжег огонь, и они придвинулись к костру, чтобы хоть немного согреться. Решив ничего не варить, а только вскипятить воду для чая, ограничились хлебом и открыли по банке тушенки.

После завтрака поспешили к реке, откуда их должен был забрать вертолет. Устроившись на берегу, Сергей достал из кармана кедровую шишку, которую подобрал под дубасом. Шишка оказалась зеленой.

– Только смолой испачкался. – Он размахнулся и закинул ее в воду.

– Не время еще, – сказал Виктор. – Шишка к сентябрю созревает. Если раньше – ее нужно варить. Помню, был еще маленьким. Поехали мы с отцом в гости, в Байкальск. Сели за стол, взрослые выпили. Батя говорит своему другу: все у тебя есть на столе, а шишек не ощущаю. Решил перед матерью выпендриться… Друг его, дядя Коля, рюмочку проглотил и потихоньку исчез. Гости сидят. Часа через три возвращается. Смотрим, а он мешок шишек припер. Шишка зеленая, ее тут же в котел. Она, когда сварится, зернышко нежное, как молоко.

Он посмотрел вверх и прислушался. На небе слегка развиднелось. Дождь кончился, взошло солнце и стало теплее. Настроение поднялось само по себе. Поверилось, что с минуты на минуту за ними прилетит вертолет.

– Я в детстве за орехом ходил, – продолжил свой рассказ Менюхов. – С отцом, с дедом, с друзьями. Как-то раз пошел в лес один. Влез на дерево, встал на ветку и сбиваю шишки дрючком. А тут мужики-орешники подошли. И как я их не заметил… Ахнули колотом по кедре, я с десяти метров солдатиком – вниз. Хорошо между корней в прелые листья и мох по грудь провалился. Это меня спасло.

– А что мужики? – спросил Дуло.

– Матерились. Чуть не побили. Они же работают, а для меня баловня.

Прошел час. Потом еще несколько часов ожидания. Стало темнеть. Ни Виктору, ни Сергею не верилось, что вертолет снова не прилетел.

Поздно вечером они нехотя возвратились на табор. Молча разожгли костер, молча поели, молча легли спать.

Утом Сергей сказал:

– Будем выходить самостоятельно.

– А если прилетит вертолет? – с надеждой спросил Менюхов.

– Если прилетит, вернется обратно. Он железный.

– Ты хоть представляешь, сколько нужно идти?

– Синцов сказал, за ночь дошел.

– Для него тайга – дом родной. А мы с тобой городские.

– Сам рассказывал, что в тайгу в детстве ходил.

– То в детстве…

Сергей стал собирать рюкзак.

– Значит, так: берем только необходимое. Еды дня на два, не больше. Фляжку, фонарь…

– Котелок?

– Не надо. Дойдем на сухом пайке.

Менюхов обреченно спросил:

– Когда выходим?

– Рюкзаки соберем, слегка перекусим – и в путь. Нам в какую сторону править?

– На север. Тогда выйдем на берег Байкала, к автотрассе.

– Значит, идем на север.

Спустя полчаса они определились по солнцу и отправились в путь, взяв курс на север.

Часов через пять пути, когда уже преодолели несколько мелких речушек, влезли на перевал и спустились по склону, пришлось взять чуть-чуть западней, чтобы обогнуть скалистую гору. Дуло и Менюхов могли только догадываться, насколько отклонились от курса, поэтому двигались вперед, свято веря в то, что выйдут к Байкалу.

Обойдя скалу, они почему-то продолжали идти в гору. Неожиданно для них тайга вдруг закончилась. Остались только стланики, но скоро и их не стало, один мох и скалистые валуны. Гольцы, так их назвал Виктор.