Лунная радуга. Волшебный локон Ампары - Сергей Павлов

Для туристов в низкоширотных регионах Азиатского материка, где едят практически все, что бегает, плавает, ползает и летает, посещение ресторана с традиционной для данной местности кухней почти обязательно бывает связано с каким-нибудь гастрономическим приключением. Участником такого приключения Кир-Кору довелось стать в час ужина: молодая миловидная эвгина за соседним столом, беседуя с двумя сотрапезниками, выбрала блюдо с заинтриговавшим ее названием «Колокол благоухающей любви из сокровищницы лунного замка» и доверчиво вскрыла подозрительно темную скорлупу яйца, обложенного ломтиками банана. Чудовищное зловоние ввергло эвгину в состояние, близкое к коматозному, а ее сотрапезников выбросило из кресел в режиме аварийного катапультирования.

Пришлось отпаивать пострадавшую вишневым компотом (крышки бокалов Кир-Кор на всякий случай перевернул этикетками вниз). Постепенно выяснилось, что сегодня ее преследует фатальное невезение. Она и так была ужасно раздосадована задержкой в пути после невероятно утомительной командировки в Австралию, а тут еще совершенно неинтересные собеседники, полуголодная диета, увенчанная этим безумно жутким запахом сероводорода. Деликатес? Для кого-то, наверное, деликатес, а вот для нее — нервное потрясение. Да, спасибо, она уже успокоилась. Анастасия Медведева. Из Усть-Демотрясовска. Профессия — парфюмер-синоптик. Почему «нелепо»? Очень даже лепо. Не надо ему извиняться, ее профессия вовсе не уникальна, но и не хуже любой другой. Хорошо, она объяснит, хотя объяснять тут особенно нечего. Существует пять типов погоды: благоприятная, неблагоприятная, катастрофическая и два промежуточных типа. Меняется погода — меняется запах — меняется настроение… Да, его остроту она оценила — действительно, во время катастрофической бури больше подходит молитва, чем парфюмерия, — однако на эту тему не надо острить. Парфюмерия, хочет он того или нет, напрямую связана с погодой. Разве при перемене погоды он пользуется одним и тем же лосьоном? То-то же!.. Разумеется, она могла бы подсказать, посоветовать, но для взвешенных рекомендаций надо изучать конкретного человека в конкретных условиях. Не на ходу. Мимоходом можно лишь отметить ароматическую аномалию, не более того. Вот, к примеру, местная аномалия: добрая половина застрявших в иглопорту пассажиров — женщин, мужчин и детей — распространяют вокруг ужасающий запах одоранта «Месть ниндзя». Совершенно верно — сильный и агрессивный запах календулы. Все жертвы «ниндзя» предъявили на всеобщее обоняние одорантное невежество, месть состоялась. Не было выхода? Он ошибается. То обстоятельство, что вода местного душа ароматизирована лошадиной дозой дешевого одоранта, никого из невежд не оправдывает: на территории иглопорта есть парфюмерные и косметические кабинеты, где нетрудно придать своей персоне одорантную респектабельность. Сам он ведь сумел украсить себя изысканным ароматом «Огней святого Эльма». Холодная и строгая гармония этого аромата невольно возбуждает романтические представления о чем-то очаровательно таинственном, недостижимом… Хороший вкус. У нее сегодня еще не было собеседника с хорошим вкусом, он — первый. Нет, это не комплимент, небо свидетель, ей незачем делать ему комплименты, хотя интересно было бы попробовать. Нет-нет, пусть он не волнуется, пробовать она не станет — сейчас ее больше занимает загадочный паралич иглодрома. В здании иглопорта напряжение, недовольство, томление, а иглодром вообще не проявляет признаков жизни — все там замерло. Да, официальное объяснение она слышала — про магнитную бурю. Не верит.

Однажды в иглопорту Усть-Демотрясовска томящихся пассажиров целый день кормили подобными баснями, а потом все объяснила страшная серия взрывов в заправочных шахтах. Иглодром там, конечно, вышел из строя, и до сих пор усть-демотрясовцев выручает иглопорт соседнего Магадана… Ну вот, им первым объявили посадку — легки на помине! Она благодарит его за добрые пожелания. Ей тоже хочется пожелать ему точной посадки и приятного запаха (пусть опробует что-нибудь из «диких» ароматов — ему пойдет). Жаль расставаться с интересным собеседником, но уж таков закон на трассах перелетных птиц. На всякий случай — до свидания. А почему он так ненормально уверен, что случая не подвернется? Она, к примеру, давно уяснила себе, насколько мир тесен. По молодости лет про мировую тесноту он, видно, ничего еще не знает, но это, увы, поправимо. Так что — до свидания, ювен!

Анастасия ушла, оставив после себя сладкий запах левкоев. «С теснотой на этой планете, как и прежде, все в полном порядке», — подумал Кир-Кор. Он попытался представить себе, что делает сейчас Марсана, и не смог. Ощутил глухую тоску и, чтобы не дать ей достичь мучительной остроты, поднялся на застекленную смотровую платформу с намерением поглазеть, как над башней катапультера будут зажигаться и где-то в стратосфере таять голубые звезды факелов вертикально взлетающих иглолетов. Но сразу после первого факела объявили посадку на рейс в Петропавловск, и пришлось немедленно спускаться в запутанный лабиринт чрева подземного иглодрома.

Бескрылый лайнер, узкий и длинный, как спица, в считанные минуты преодолел стратосферный участок баллистической траектории. И снова вошел в тропосферу почти вертикально. После разворота кресел потолочные видеоиллюминаторы оказались прямо перед глазами пассажиров, и Кир-Кору представилась возможность окинуть взглядом небесную кровлю Камчатки. Бескрайняя облачная равнина, залитая лунным сиянием… От горизонта до горизонта. Цветоинтерпретация картинки на псевдоиллюминаторах была примитивной. «Облака цвета старого жемчуга», — нашел эпитет Кир-Кор. В конце концов, здешние видеосредства рассчитаны на зрительный диапазон хозяев этой планеты.

По мере сближения с облачным слоем усиливалась иллюзия, будто иглолет падает в волны темного океана. Как брошенный в воду гарпун.

Лунный жемчуг угас. Непродолжительную тьму сменило багровое марево. Кир-Кор как-то даже не сразу поверил, что это просвечивает сквозь нижележащий облачный слой иллюминация Петропавловска — слишком красным было свечение. Можно было подумать, что лайнер падает в море раскаленной лавы.

Со звоном выдвинулись из корпуса и завыли в потоке плотного ветра стабилизаторы. Иглолет пронзил багровую пелену и словно завис на минуту в центре воздушной пропасти, на дне которой пробивались сквозь облака разноцветные отсветы — от красного и оранжевого до нежно-фиолетового и розового — иллюминацию города рассеивал третий облачный слой. Небесная кровля Камчатки сегодня была, очевидно, трехъярусной. Это, как минимум, предвещало прохладу. А всего вероятнее — дождь. Удобный легкий костюм «а-ля маркиз де Карвен» будет выглядеть на полуострове не по сезону.

«Не грусти, — успокоил внутренний голос. — На продолжительные пешие прогулки тебе рассчитывать уже не стоит».

Лайнер потряхивало. В разрыве облаков промелькнула часть акватории Авачинской бухты. Огненные берега, искроподобные огоньки кораблей… И перед тем как разрыв затянуло, Кир-Кор успел задеть взглядом освещенный овал круизного декамарана. Очень крупное судно. Не судно — плавучий остров для охотников прогуливаться от восточной окраины Азиатского материка до Австралии и обратно. Охотников почему-то всегда было много: декамаран брал в рейс двадцать тысяч туристов — нужный уровень мировой тесноты обеспечивался. Круизный маршрут обслуживали четыре комфортабельных декамарана: «Даурия», «Тундра», «Тайфун» и «Цунами». Верхняя палуба острова-судна — бетонный, местами присыпанный песком обширный овал с двумя площадками для эйробусов, кольцевой рощей искусственных пальм и великолепным, круглым, как лагуна, бассейном. Почти натуральный атолл. Та лишь разница, что уровень воды в псевдолагуне превышал океанский на пятьдесят метров. На декамаранах были сетчатые бортовые ограждения и специальная система страховочной сигнализации, потому что прыгнувший за борт разбивался о воду, как правило, насмерть. Самоубийцы все же отыскивали возможности для рокового прыжка — ни один рейс бетонного острова-судна не обходился без попыток отчаявшихся в чем-то людей свести счеты с жизнью таким странным способом…