Бриллианты на оловянной тарелке - Люси Гордон

— Что он сказал? — спросила у Гарта мисс Макджордж.

— Он не приедет, — уныло ответил тот. — Ему важнее назначенные встречи.

— Мистер Вейкхем — наш лучший хирург. И он не может рисковать репутацией. Если операция не удастся, его авторитет может пошатнуться. Вы понимаете? — объяснила мисс Макджордж.

Гарт подошел к Синди и посмотрел ей в глаза.

— Солнышко, — прошептал он.

Она с надеждой взглянула на отца.

— Извини меня, — с трудом сказал Гарт. — Но больше я ничего не могу сделать.

— Можешь, — запротестовала девочка. — Ты должен. Ты не сдашься.

— Этот человек был нашей последней надеждой, дорогая. Он отказался нам помочь.

— Заставь его приехать.

— Не могу, Синди.

— Можешь, если очень этого захочешь.

— Солнышко, поверь, я хочу помочь…

— Нет. Нет, тебе все равно, что Гром умирает. — Она снова зарыдала. — Я думала… ты все сделаешь для него… Я надеялась… Но ты не хочешь…

— Дорогая, поверь мне…

Гарт хотел обнять Синди, но дочь вырвалась из его объятий.

— Нет, ты не хочешь! Тебе все равно! Тебе никто не нужен! Я тебя ненавижу. Ненавижу! — закричала она и бросилась к Фэй.

Гарт замер от неожиданности. В его глазах застыл ужас. Он потерял и дочь.

Теперь все потеряно. Убитый тем, что вся семья отвернулась от него, Гарт бесцельно бродил по больничному саду. Пришел тот день, о котором его предупреждала Фэй. Он рухнул в бездну своих собственных грехов и ошибок. Фэй права: он сам во всем виноват. Думал только о себе и своих желаниях и стремился достичь поставленной цели любыми способами. Кто может любить такого эгоиста, как он? Никто.

Гарт сел на лавку и закрыл лицо руками. Он всегда гордился тем, что умеет держать любую ситуацию под контролем, но сейчас он чувствовал себя совершенно беспомощным.

Внезапно кто-то погладил его по волосам, и он с удивлением поднял голову. Перед ним стояла Синди. Гарт вздрогнул от неожиданности, на секунду ему захотелось вскочить и спрятаться в каком-нибудь темном уголке, но, как ни странно, он не увидел ненависти на заплаканном лице дочери и остался.

— Извини меня, дорогая, — хрипло сказал он. — Я сделал все, что была в моих силах. Поверь мне. Мне кажется, больше я ничего не могу сделать…

— Ты не виноват, лапочка, — ласково ответила Синди, — Я была не права. Я люблю тебя.

Ее безграничная любовь растрогала Гарта. Какое-то время ему не удавалось произнести ни слова.

— Это моя ошибка… — запинаясь, сказал он, когда справился с волнением. — Гром был слишком стар… Я должен был… настоять на своем… купить тебе щеночка…

Синди решительно замахала головой:

— Нет, папочка! Это был бы не Гром.

— Щенок бы рос вместе с тобой…

— Но я люблю Грома, — успокаивала отца Синди. — Он был мой, пусть и не очень долго, но был.

— Всего лишь несколько недель, — пробормотал Гарт.

— Но он жил с нами, — заспорила девочка. — Это главное.

Слезы навернулись Гарту на глаза:

— Я хотел… спасти его для тебя… солнышко… но…

Гарт не сумел закончить фразу, он обнял Синди и прижал ее к себе. Мужчина плакал.

Синди тоже обняла его.

— Все хорошо, папочка, — шептала она. — Правда, все хорошо. Ты плачешь?

Она была поражена.

— Нет! Конечно же, нет, — с трудом вымолвил Гарт. — Папы не плачут.

— Правда? Вот мамы плачут, я знаю.

— Мама плачет? — напрягся Гарт.

— Она все время плакала, когда мы уехали от тебя два года назад. Не понимаю, зачем она уехала, если она так переживала.

— Может быть, ей было бы хуже, если бы она осталась, — медленно ответил Гарт. — А сейчас мама плачет?

— Не знаю. Может быть. Но она старается скрыть это от меня.

Оба замолчали. Гарт чувствовал, что Синди хочет что-то сказать, но не может собраться с силами.

— Папочка… — голос девочки дрожал.

— Да, дорогая?

— Я думаю… мы не должны больше пытаться… спасти Грома.

Гарт внимательно посмотрел на дочь:

— Ты действительно так думаешь?

— Зачем ему так долго страдать. — Слезы градом полились у нее из глаз. — О папочка, понимаешь: я люблю Грома, но, если ты кого-то любишь… ты должен отпустить его… раз ему так будет лучше.

Гарт сжал ее в объятиях. Синди плакала: ей было тяжело расставаться со своим лучшим другом.

— Доченька, ты уверена? — осторожно спросил Гарт.

— Да, — прошептала она.

Гарт был потрясен ее решимостью, ее силой воли. Ему еще нужно поучиться у своей дочери!

Он заметил вдруг Адриана, тихо подошедшего к ним.

— Синди, мы должны спросить у Адриана, что он об этом думает.

— Я все слышал, — проговорил бледный как полотно мальчик. — И считаю, что Синди права.

Гарт освободил одну руку и обнял сына. Стоявшая в сторонке Фэй незаметно наблюдала за ними, не зная, что и делать: то ли плакать из-за неизбежности смерти Грома, то ли радоваться тому, что она вновь видела перед собой мужчину, которого когда-то полюбила.

Через несколько минут Гарт подошел к ней. По выражению его лица она поняла, что он винит во всем только себя одного. Сердце ее облилось кровью от жалости и любви.

— Я никому не нужен, — с грустью произнес Гарт. — Я ничем не мог помочь… ничем…

Внезапно он замолчал.

— Что? Что случилось, Гарт? — удивленно спросила Фэй.

— Как я мог забыть… — пробормотал Гарт. — Я обязан был это вспомнить сразу же! Еще остается шанс…

И он быстрым шагом направился к парковке.

— Гарт, о чем ты? — бросила вдогонку Фэй.

— Я забыл, о чем он мне говорил… Надеюсь, что еще не поздно. Скажи мисс Макджордж, чтобы они всеми силами поддерживали жизнь Грома. И позвони Биллу. Пусть моментально вылетает в Брюссель за мистером Вейкхемом.

Гарт сел в машину и уехал до того, как Фэй смогла спросить его, что он собирается делать.

Дверь открыла красивая рыжеволосая молодая женщина.

— Я хотел бы поговорить с Кендалом Хейнесом. Меня зовут Гарт Клейтон, — обратился к ней удивленный Гарт. — Я случайно не ошибся домом?

— Нет. Проходите, — пригласила его женщина, а потом обратилась к кому-то в доме: — Любовь моя, к тебе гости — мистер Клейтон.

В комнату вошел Кендал.

— Мне необходимо поговорить с вами. — Гарт сразу же приступил к делу.