Злопамятный. Невесты поневоле - Злата Романова

Ноа схватил ее за лодыжку и потянул на себя.

— Ложись обратно и прикуси подушку. Ослушаешься — будет только хуже, — бесстрастно произнес он.

Кьяра не понимала, что происходит. Никогда никто не осмеливался поднимать на нее руку, и, она просто не могла поверить в происходящее. Каким-то чудом, она сумела лечь обратно и изо всех сил впилась зубами и ногтями в подушку, когда ее тело обжег второй удар. Девушка выла и задыхалась от рыданий, пока продолжалась экзекуция. Ее тело вздрагивало и металось по кровати, пытаясь избежать ударов, но удерживаемое бесстрастной рукой мужа. К тому моменту, когда Ноа перестал ее бить, ягодицы и бедра горели огнем. Он перевернул ее на спину и, от соприкосновения кожи с простынями, стало еще больнее. Кьяра не сдержала болезненного вскрика, продолжая рыдать. Она не видела выражение сожаления на его лице, размытым от слез, взглядом, но остро чувствовала твердую хватку пальцев на своем подбородке.

- Никогда больше не смей так разговаривать со мной, Кьяра! — прошипел муж в ее лицо, после чего подхватил свою одежду и ушел.

* * *

Прошел месяц. Отношения с Ноа после той ссоры оставались напряженными. В ту ночь, когда он поднял на нее руку, Кьяра поняла всю безысходность ситуации, в которой оказалась. Она была дурой, считая, что сможет навязать этому бессердечному ублюдку свои правила. Жаль, что поняла она это только после такого жестокого урока, а ведь он не раз предупреждал, чтобы Кьяра укротила свой язык. Теперь девушка знала, что ждет ее, если она не изменит свое поведение, поэтому разумно начала превращаться в ту женщину, которой должна выглядеть леди Фитцджеральд.

Первую неделю Кьяра просидела взаперти. К ней заходила только леди Хелен, чтобы дать очередные двуличные наставления и горничная, приносившая еду. У нее не было ни телефона, ни ноутбука, только книги, которые приносила свекровь. И визиты мужа.

Ноа приходил в ее спальню каждую ночь, трахал ее и уходил. Как бы она не пыталась наладить с ним контакт и разговорить его, у Кьяры ничего не получалось. Он просто затыкал ее каким-нибудь резким словом, указывая на ее место в его жизни — постельной игрушки, и принимался за дело. Кьяра не смогла заставить себя попросить у него прощения за свои слова, хотя и готова была лезть на стенку от длительного заточения в спальне, но она стала мягче и уважительнее, что он не мог не заметить. На восьмой день, горничная, обычно приносившая завтрак, сказала, что ее ждут внизу на совместную трапезу. Наказание было окончено.

В постели муж не был к ней жесток, всегда подготавливал ее тело к своему вторжению, но больше не доставлял ей удовольствия. Все его действия были автоматизированными. Вечером, после ужина, он заходил в ее спальню, делал свое дело и также, молча, уходил. Единственное, что девушка знала о его жизни — так это то, что Ноа постоянно занят. У него никогда не находилось времени, когда она просила поговорить с ней, и, даже на двух приемах, которые они посетили в этом месяце, он как можно меньше оставался с ней наедине. Кьяра не знала, как дальше действовать и все больше впадала в отчаяние. Она научилась смирять свой характер, пыталась быть всегда ласковой с ним, но его ничего в ней не трогало. Она полностью провалила свою цель стать нужной ему и с ужасом ждала того дня, когда он устанет от нее в постели и выбросит из своей жизни.

Была, правда, одна хорошая новость. Амелии стало лучше настолько, что она больше не нуждалась в сиделке. Конечно, это означало, что Кьяре некого спрашивать о ее состоянии, но она осмелилась пару раз спросить Ноа и он, как ни странно, ответил ей, что Амелия в порядке и даже поговорила с ним. Кьяра на радостях, чуть не обняла его, но он одарил ее таким ледяным взглядом, что девушка вовремя опомнилась и опустила руки. Ей все сложнее становилось не выдавать своей неприязни к этому холодному мужчине, но она продолжала играть свою роль смиренной и ласковой жены.

* * *

Впервые в жизни, Ноа пожалел о своем решении наказать кого-то, что привело его в ужас, ведь нет ничего важнее дисциплины и в таких вопросах жалости нет места. Кьяра всегда видела его только с хорошей стороны, и, это было его ошибкой. Девчонка начала считать его слабым. Хотя ее слова и тон и разозлили, но он не потерял контроль и наказал ее как можно мягче. Ее рыдания все равно задели его за живое, заставив закончить после шести ударов, вместо положенных десяти, и уйти. Маленькая ведьма начала пробираться глубже, чем он думал, поэтому Ноа сделал то, что никогда еще не подводило его — отключил эмоции.

Он не позволял себе смотреть в ее умоляющие глаза, когда пришел в ее спальню следующей ночью. Перевернув на живот и стараясь не задевать воспаленную кожу, он трахнул ее, так и не получив удовлетворения, лишь больше разозлившись на себя, и ушел. Это повторялось каждую ночь. Ноа избегал ее общества, как огня, но она занимала его мысли все больше и больше. Он не понимал, какого черта с ним творится, но и оторваться от нее не мог. Каждое утро мужчина говорил себе, что больше не пойдет к ней ночью, но снова делал это и его неудовлетворенность росла. После месяца такой жизни, Ноа пришел к выводу, что пора ее отослать, сославшись в обществе на какую-нибудь болезнь. Как только она исчезнет из поля зрения, он успокоится и эта одержимость пройдет. Возможность представилась довольно скоро и с той стороны, которой он совсем не ожидал.

В тот день ему позвонила горничная, приставленная к Амелии, и попросила приехать по просьбе своей хозяйки. Он уже говорил один раз с девушкой и она показалась ему полностью вменяемой, в отличие от того раза после похищения, когда Амелия вела себя, как сумасшедшая. Психотерапевт делал свое дело, и, девушка постепенно приходила в себя. Несколько дней назад он приехал в квартиру, чтобы поговорить с ней, и Амелия согласилась с его планом избавиться от Джастина, при условии, что Ноа полностью обеспечит ее и обустроит с новыми документами в Италии. Она не хотела видеть членов своей семьи и ей было плевать на свою репутацию. Амелия желала лишь побыстрее уехать туда, где ее никто не знал.

На этот раз, девушка встретила Ноа заплаканной и истеричной.

- Что случилось? — мрачно спросил он, заходя в гостиную.

- Я беременна, — сквозь рыдания, сообщила Амелия.

Мужчина выругался. Только этого ему не хватало.

- Ты уверена?

Она выглядела совершенно дикой и неопрятной, с вколоченными волосами и в грязной пижаме.

- Я сделала три теста вчера, — все еще плача, объяснила девушка. — И еще два сегодня. Все положительные. Ноа, пожалуйста, Вы должны мне помочь!

Она вцепилась в его рукав и Ноа брезгливо поморщился.

- Еще и двух месяцев нет. Я еще могу сделать аборт. Пожалуйста, помогите мне! — с новой силой зарыдала Амелия.

Ноа взял ее за плечи и встряхнул. Она испуганно замолкла и сжалась.

- Перестань плакать! Иди и приведи в себя в порядок, прими душ. Мы поедем в клинику немедленно.

На ее лице отразилось облегчение и снова закапали слезы.

- Правда? Спасибо, спасибо, Ноа! Я сейчас же приму душ!