Темные горизонты - С. Л. Грэй

– Может, добавишь соус в пасту? – Стеф натянуто улыбается, бросает мне полотенце и садится напротив Мирей.

Я с облегчением ретируюсь в кухню, прислушиваясь к их разговору.

– У вас один ребенок, да? – спрашивает Мирей.

– Да, дочка. Ей два года.

– Я думаю, у вас две девочки.

– У Марка была… – не подумав, начинает Стеф.

«О боже…»

Я громко кашляю, и Стеф осекается.

– Подлить вам вина?

– Да, спасибо.

В комнате повисает неловкое молчание, поэтому я отпускаю Мирей комплимент:

– Вы хорошо говорите по-английски, мадам.

– Я училась год в Лондоне.

– О, а что вы изучали? – подключается Стеф.

– Банковское дело. Но потом я быстро вернулась сюда. Стала художницей.

– Вы давно живете в этом доме?

Я выразительно смотрю из кухни на Стеф, помахивая ложкой, чтобы привлечь ее внимание. Ее слова действительно напоминают полицейский допрос.

Но Мирей покорно отвечает – наверное, сказывается ее меланхоличное настроение. А может, ее стимуляторы перестали работать.

– Давно. Поэтому я не могу уехать так просто. Вся моя жизнь здесь. Даже если они хотят, чтобы я уехала.

– Кто? Кто хочет, чтобы вы уехали?

Если Стеф продолжит донимать Мирей, она оскорбится и уйдет, и мы никогда не узнаем историю этого дома. Я в последний раз помешиваю пасту, возвращаюсь в комнату, сажусь и начинаю нести какую-то чушь о нашем отпуске. Все любят, когда туристы хвалят их город, поэтому я с восторгом рассказываю об архитектуре, древних дорогах, великолепных товарах на рынке, но Мирей перебивает меня:

– Теперь я вас знаю. Знаю о вашей семье. Вашей маленькой девочке. Сегодня я окончательно решила. Я уйду.

– Откуда? – спрашивает Стеф. – Вы имеете в виду, отсюда?

– Oui.

– Почему?

– Нельзя убежать от своей истории… ton histoire. Это всегда с тобой. – Мирей смотрит на меня, произнося эти слова. – Это всегда со мной. Я думала, может, это ушло с прошлыми людьми. Mais, non. Но нет. Теперь я должна забрать это с собой. Иначе это будет с вами.

– Это? Что… – начинаю я.

Но Стеф опять меня перебивает:

– Прошлыми людьми? Вы имеете в виду Пети?

– Нет petits! – вспыхивает Мирей, а затем, уже спокойнее, добавляет: – Как я сказала, я думала, q’ il était parti, это ушло с прошлыми людьми. Им было плохо, но недостаточно, я думаю. Я ошиблась. Мне жаль за вас. Мне жаль за вашего ребенка.

Ладно, это уже становится смешным. И страшным. И портит атмосферу, которую нам удалось создать сегодня. Эта женщина безумна, в конце концов, и мы не получим от нее никакой информации. Я встаю и похлопываю Стеф по плечу.

– Помоги мне, пожалуйста. Простите, madame.

Стеф встает из-за стола и идет за мной в кухню.

– Она сумасшедшая, – шепчу я, грохоча тарелками и ложкой. – Мы у нее ничего не узнаем. «Это будет с вами». Что, черт возьми, это значит?

– Это значит, что ей трудно выразить свои мысли, вот и все. Просто позволь ей говорить. Потом мы сравним ее слова с рассказом директора агентства по недвижимости и все выясним.

– Что выясним? И почему это важно? Мне кажется, мы копаемся в истории, которая нас не касается. Нужно просто оставить все как есть.

– Я хочу разобраться, – возражает Стеф, поливая разложенную по тарелкам пасту соусом.

Я качаю головой. Стеф не разубедить, и я не хочу ссориться, поэтому просто заткнусь и буду пить вино. Этот ужин – глупая ошибка. Я режу багет и выкладываю ломти хлеба на тарелку с сыром, когда скрипит, поднимаясь, оконная рама. Стеф несет в комнату две тарелки с пастой, и я слышу, как они с грохотом падают на пол.

– Мирей! Нет! – вопит Стеф.

У меня хватает времени только на то, чтобы повернуться к окну кухни. Я вижу, как Мирей взбирается на подоконник, отталкивается от ржавой решетки, когда-то удерживавшей горшки с цветами, переворачивается и изящным движением прыгает головой вниз. Платье с цветочным узором вспыхивает в лучах света – и Мирей исчезает.

Я была всего в паре шагов от Мирей, когда она выбросилась из окна, но я не слышала, как ее тело ударилось о булыжники мощеного двора. А может, и слышала, но это воспоминание стерлось из моей памяти. В ушах у меня зашумело, тарелки упали на пол. Я краем сознания отметила, что у меня подогнулись ноги. Но я не закричала – в этом я уверена.

– Стеф! Стеф, что она сделала? – заорал Марк.

Но я не могла сдвинуться с места. Я почувствовала, как он толкнул меня в плечо, пробегая к окну.

– Вот черт! – Он взглянул вниз. – Вот дерьмо! Господи… – Марк повернулся ко мне. – Она жива. Она шевелится, Стеф. Она дышит.

Мое тело мгновенно наполнилось адреналином, точно меня током ударило, – и я пришла в себя.

– Вызови скорую, Марк. И звони в полицию. – Мой голос звучал совершенно спокойно.

Я чувствовала себя совершенно спокойной. Я знала, что такое состояние странно. Сейчас было самое время слететь с катушек – попытка самоубийства Мирей должна была вызвать во мне посттравматический синдром, оставшийся после ограбления.

– Какой номер? Черт…

– Прогугли, Марк.

– Ладно… хорошо… Да.

Вступив в разбросанные по полу спагетти, я взяла с дивана подушку и покрывало и направилась к двери.

– Стеф, что ты делаешь?

– Иду к Мирей. Ей нужна помощь.

– Подожди, я пойду с тобой, только дай я…

– Нет времени, Марк.

И я вышла из комнаты.

Крови почти не было. Она прыгала головой вниз, но в падении повернулась и теперь лежала на боку: левая рука вывернута под странным углом, плечо выбито. Левая часть лица была вжата в брусчатку, но правый глаз оставался открытым. Платье задралось, обнажая дряблые волосатые ноги, покрытые шрамами.

Я присела на корточки и осторожно набросила на нее покрывало.

– Мирей…

Она часто-часто дышала, ловя воздух губами: «Хых-хых-хых-хых».

– Мирей, не двигайтесь, хорошо? Помощь уже в пути.

– Ох…

Что-то маленькое, белое, зернистое валялось около ее головы. «Осколки зубов, это осколки зубов», – с холодным спокойствием подумала я. Ее правый глаз бешено вращался в глазнице.

Я подумала, не подложить ли ей под голову подушку, но не рискнула: если поврежден позвоночник, ее нельзя передвигать. Я посмотрела на окно. Как она сумела так быстро выбраться? За окном мелькнула тень.